Мы познакомились двадцать первого августа две тысячи пятого года, ровно в двадцать часов, тридцать минут и девять секунд. Я сидел в одиночестве за столиком у окна, в кафе со странным названием и с не менее странным интерьером. Стены, обитые деревянными рейками, изобиловали табличками с разнообразными фразами на испанском, итальянском, немецком, английском и французском языках. В одном из углов зала, рядом со старым зонтом, висели сильно поношенные бутсы; под ними была табличка с надписью «Diego». Видимо, все это должно было ассоциироваться с Диего Марадоной, однако маловероятно, что данная спортивная экипировка когда-то принадлежала знаменитому аргентинцу, иначе бы под ней красовалась огромная надпись золотыми буквами на белом фоне – «Diego Armando Maradona». Так мне хотелось тогда думать почему-то. Интерьер кафе давил своим уютом, причем давил так сильно, что я забыл с какими мыслями туда зашел.
На моем столе играл деревянными красками двойной виски; салфетка была исписана очередными рассуждениями. Помню, через пару недель, когда перебирал все свои записки на салфетках, я достал ее из бежевой коробки, положил перед собой и стал внимательно поедать мысли того вечера. Тогда я так и не решил, прав ли я. «Любовь может принести нам счастье? Настоящее, не иллюзорное. Мы рождаем любовь в себе или она рождает нас? Но что я знаю точно? Что еще? Не знаю. Хочу найти ответы на все эти вопросы».
В тот вечер, двадцать первого августа, я маленькими глотками допил первый двойной виски, заказал второй и взял еще одну салфетку. Погружаешь ее в свои глаза, а сам – уходишь с головой в ее. Два мира в один комок – и в наши ладони. Мы стоим в центре, а вокруг суета. Чувство времени объявляет омерту, священную клятву молчания. Зачем иногда говорить, когда есть легкость тишины? Молчанием добиться новых эмоций. Сарафан, солнце, смех. Мокрый песок. Успеть написать ее имя, пока волна не помешала, не смыла. Успел! Она рядом. Тоже успела! Бегом! Ветер и лучи солнца, светящие прямо в глаза. Кружиться! Теперь больше ветра. Такие смешные волосы на ветру.
«Я люблю тебя!».
Зачем я это написал, я решил сразу же после того, как закончил старательно выводить последнюю букву «я». Ну как же, были же еще знаки препинания в конце…
На улице пошел дождь. В дверях появилась девушка. Она была молода и стройна, со смешными мокрыми русыми волосами. На ней был желтый (я бы сказал, золотой) сарафан, вышитый узорами, которые я непременно бы рассмотрел внимательнее, но только в другой раз, но тогда этот мокрый сарафан обволок фигуру девушки. У меня участилось дыхание. Я допил одним глотком виски и повторил заказ. Девушка подошла к барной стойке, тоже попросила виски и, повернувшись, посмотрела на меня. Наши взгляды встретились так, как когда кто-то подглядывает, а его «засекают». Меня бросило в жар. Необходимо было сразу же отвести глаза в сторону, сделав вид, что это лишь совпадение. Но я застыл. Через несколько секунд я очнулся и перевел глаза на бутсы, висящие на стене. Это первое, что пришло мне в голову, после возвращения из глубины карих глаз девушки в желтом сарафане.
Диего Марадона родился тридцатого октября, одна тысяча девятьсот шестидесятого года, в городе Ланус, что в Аргентине. Первым его клубом был Архентинос Хуниорс, в котором он дебютировал в возрасте пятнадцати лет.
Я перевел взгляд с бутс на официантку, которая как раз принесла мне виски, затем опустил его вниз, в стол. Этих мгновений хватило, чтобы заметить, что девушка в желтом сарафане уже сидит за соседним столиком, лицом ко мне. Она курила и пила виски маленькими глотками, не сводя с меня глаз. Казалось, что она вовсе не пила, а смачивала алые губы. Дыхание и пульс участились еще больше. Мне хотелось подойти к незнакомке, но чувство страха, вдруг появившееся, не оставляло мне ни единого шанса это сделать. «Надо убежать. Как от всех прочих страхов. Сколько там стоил виски? Оставлю деньги и скроюсь, растворюсь в этом огромном-огромном городе». По моему лбу скатилась капля пота. Я провел ладонью, и она исчезла. Мне тогда хотелось проделать такой же трюк и с собой. «Если у меня получится, то это будет самый удивительный фокус в мире». Я провел ладонью по лбу еще раз, но со мной ничего не произошло – я не исчез. Вместо этого у меня вновь получилось проделать трюк с исчезновением капель холодного пота, которые продолжали образовываться на лбу. «Ничего не вышло. Так я и знал. Какие еще есть варианты, Артем?». Мои ноги не слушались меня. Они стали настолько тяжелыми, что мне не удавалось приподнять их даже на сантиметр. Я стал заложником взгляда незнакомки. Я чувствовал, как она выжигает узоры на моем лице. Я не понимал, почему она так смотрит на меня. Эта тяжесть взаимного молчания угнетала. Невообразимо сложно молчать с незнакомым человеком, особенно, когда на тебя так смотрят, и ты не можешь уйти.
