Костырев, 2009-04-17 (A.D.)1
– Снова метет…– прошептал Лазарев. Он держал рюмку водки. Вторая, накрытая ломтиком ржаного хлеба, стояла на столе Костырева.– Тошно мне, Олег!– Он отвернулся от окна.– Как будто не Ванька умер, а я! И с того света вижу, кем был для людей и что обо мне теперь думают.
– Мне очень жаль,– отозвался Костырев.
– Да,– кивнул гость,– мне тоже. Все наши надежды, Олег. Вместе с ним умерли наши надежды… Я на балкон выйду?– Лазарев выпил и пробормотал:– Там сейчас хорошо…
За окном кипела снежная круговерть. Еще вчера небеса обещали день ясный и теплый. Но на рассвете дохнуло холодом, и вновь завьюжило, и к обеду накрыло поселок густым снегопадом. Вскоре после того как приехал к Олегу гость.
– Олег, я на балкон выйду?– Повторил Лазарев.
Костырев оторвал взгляд от стоявшего на столе поминального прибора и посмотрел на него:
– Конечно.
Сергей открыл балконную дверь, и в кабинет хлынул прохладный ветер.
Время подходило к полудню, но казалось, что наступил вечер – снегопад был таким густым, что и тополя, росшие по ту сторону от дороги, были едва видны сквозь него.
Лазарев прошел к перилам, поднял лицо к небу. Его волосы, его плечи, его вязаный домашний свитер и потертые джинсы на глазах покрылись снежными хлопьями. И так же на глазах следы от его туфель исчезли под выпавшим снегом. И на какое-то время гость замер, словно ждал то ли ответ на свои мысли, то ли чудо, а потом вернулся в комнату. Его лицо и одежда были мокрыми от растаявшего снега. Он вытер лицо и произнес сдавленным голосом:
– Я любил этого парня. Я люблю его мать, и его любил как сына. И он был моим сыном!.. Олег, ему было семнадцать лет! Всего семнадцать… Я до сих пор не верю… Как это произошло? Помоги мне, брат…– Лицо Лазарева было мокрым от снега. И непонятно было, плачет он в этот момент или нет. Олег протянул ему бумажное полотенце. Лазарев вытер лицо, еще налил водки и выпил залпом.
Лазарева Олег не видел со времен окончания школы. Знал только, что в свое время он почти спился. Но все же переломил себя и выбрался из трясины, в которой сгинули многие.
– Я боюсь, что она не выдержит,– продолжал говорить гость.– Сын был для нее всем. Единственный ребенок. Она уже не сможет родить. Даже если мы решимся, она не сможет.
– А что говорит следователь?
– А что он может сказать, Олег? Для них Иван – наркоман! Для них все уже ясно, абсолютно все!.. Но он не был наркоманом, Олег! Все это ловко, очень ловко подстроено! И ты должен помочь нам. Помоги! И о деньгах не думай! Я заплачу вдвое. Втрое! Деньги – не вопрос…
– А если я выясню, что он употреблял наркотики?
– Нет!– Мгновенно вскинулся Лазарев.– Нет, Олег! Он не был наркоманом! Я же тебе говорю – все подстроено! Подстроено… Ты должен мне верить, Олег… Ты должен мне верить.
– Хорошо,– кивнул Костырев и протянул ему бланк предварительного договора.– Но ты должен знать, во сколько обойдется один день моей работы. Накладные расходы оплачиваются отдельно. Если согласен, впиши свое имя, поставь дату и распишись.
Лазарев, не читая, подписал договор. Олег включил записывающую аппаратуру и произнес:
– Начинаю вести видеозапись…– он открыл чистый блокнот.– Сегодня, семнадцатое апреля две тысячи девятого года. Заказчик: Лазарев Сергей Валентинович. Итак, Сергей Валентинович, первого апреля этого года в двадцать два часа десять минут ваш приемный сын Лазарев Иван Сергеевич был найден мертвым в глухой части парка Железнодорожного района. Смерть наступила в результате асфиксии верхних дыхательных путей. Рабочая версия следствия – самоубийство. Вскрытие показало, что незадолго до смерти Иван употреблял наркотик группы амфетаминов. Мотивы самоубийства неясны. Врагов у Ивана не было. Денежных долгов не было. Верно?
– Верно,– кивнул Лазарев.
– Сергей Валентинович, родные часто утаивают от следствия существенные факты. Боятся опорочить память покойного, либо скрывают собственную неблаговидную роль в произошедших событиях. Это тормозит ход следствия. Я должен спросить: нет ли таких фактов, которые вы сознательно скрыли от официального следствия? Подчеркиваю – от официального следствия.
– Конечно, нет!– Вскинул голову Лазарев и снова стал похож на буйного, почти неуправляемого подростка, каким Олег запомнил его со времен юности.– Нам нечего скрывать, и Иван был не из таких!..– Он осекся и несколько мгновений сидел, сжав зубы.– Он не был проблемным, Олег,– наконец, произнес он.– Если бы ты его знал, не задавал бы этих вопросов. Парень знал, чего хотел и чего не хотел. А он хотел жить и хотел для людей дома строить. И деньги этим зарабатывать. Это была его жизнь, его мечта… Когда нам сообщили о его смерти, мы решили, что это чья-то глупая шутка…
– Стало быть, есть люди, которые могли так пошутить?– Подытожил его слова Олег.
– Было первое апреля, Олег,– ответил Лазарев.– И само собой Иван ссорился в школе, и не только с одноклассниками, но и с учителями. Потому что был самостоятельным и зрелым! Несмотря на молодость, он был зрелым парнем, с собственными суждениями.
– Девушка у него была?
– Да, наша соседка Катя Никольская. Очень хорошая девочка. Мы с Викой думали, что они поженятся. У него было много друзей. Олег, я же говорю, его любили и уважали. И те, кто хорошо знал Ивана, тоже не могли поверить, что он в петлю залез… Я совсем забыл!– Неожиданно сказал он и протянул Олегу фотографию темноволосого, крепко сбитого парня.– Таким он был.
