За право называться родиной Гомера спорили семь городов: Смирна, Хиос, Колофон, Саламин, Родос, Аргос и Афины. Когда я прославлюсь в веках и героически отброшу конечности, у моей малой родины – Энска – соперников не окажется.
Нет, сначала отброшу, а потом прославлюсь. Именно в таком порядке. И произойдет это слишком скоро, на мой непритязательный вкус.
«Почему?» – спросите вы. И я отвечу: потому что завтра все местные, да чего уж скромничать, просто все газеты выйдут под броскими заголовками типа «Кровавый ад в Энске» или «Выпускница пединститута и страшная расчлененка». Или просто: «Останки красавицы, умницы, спортсменки Дарьи Кузнецовой отскребали от стен энского гнезда порока».
Ай, к чертям заголовки! Пусть над ними креативят журналисты. Сейчас у меня есть дела поважнее. «Какие?» – опять спросите вы. Ну хотя бы сбежать от маньяка, наступающего на меня с бензопилой. Потому что к прославлению родного города я еще не готова. По-мо-ги-те! Конечно, про бензопилу я приврала, но то, что передо мной стоит маньяк, понятно и без инструмента. Вон какие глаза бешеные и наступает так угрожающе. Да и кто еще может поджидать одинокую девушку у черного входа в местный стриптиз-клуб? Только маньяк. Пошел вон, псих! Полиция! По-мо-ги-те! Ага, сейчас! Это же не парад лиц с нетрадиционной ориентацией разгонять…
Тут вы, прерывая мои горестные размышления о том, куда катится мир, можете опять задать вопрос: «Почему этот сумасшедший выбрал жертвой меня?» А для того, чтоб на него ответить, нам с вами придется перенестись на пару дней назад, в мое беспроблемное, скучное прошлое.
Побежали?
Глава 1
В скучном городе Энске, или Малыши ада
Лучшая подруга – та, кто знает, что нельзя позволять тебе делать глупости без нее.
NN
Машенька стукнула Самсона по голове. Портфелем, с размаху. Самсон расплакался:
– Дарьиванна! Васильева дерется!
– Я не просто так, а за дело! – Голубые глаза юной валькирии метали молнии. – Вот вы, Дарья Ивановна, сами посмотрите, что у него под партой!
Пострадавший, хлюпая носом, выложил на столешницу огрызок яблока, коробку фломастеров, ластик, стопку рекламных буклетов…
– Пока криминала не наблюдается, – заметила я и протянула Самсону бумажный носовой платок. – Высморкайся!
– А давайте его обыщем, – предложил с задней парты Овечкин. – Преступники обычно улики на себе прячут.
Папа Овечкина, не последняя шишка в райотделе, то ли брал работу на дом, то ли готовил отпрыска к продолжению династии с младых ногтей.
– А давайте без «давайте», – педагогически извернулась я. – Жанина Геннадиевна вот-вот придет, она и разберется, кто виноват и что с вами, цветами жизни, делать.
Дружный вой третьего «А» подтвердил мои подозрения, что возвращению своего педагога и по совместительству моей лучшей подруги Жанки дети не рады. У них, честно говоря, еще с первого класса отношения не заладились. Когда восторженная выпускница Энского педагогического института Жанина Арбузова появилась на пороге классной комнаты с журналом под мышкой и методикой Монтессори в голове, первый звонок звучал для испуганных первоклашек страшнее набата. Жанка оглядела зареванные мордахи, поправила выбившийся из монументальной прически локон и снисходительно промолвила:
– Здравствуйте, детишечки, я ваш классный руководитель, и меня зовут Жанина Геннадиевна.
– Жадина-говядина? – переспросил с задней парты тоненький голосок.
Тут в голову дипломированного педагога впервые закралась мысль, что нужно было поступать в политехнический…
Я присела за учительский стол и пододвинула книгу поближе.
Жанка, когда уговаривала меня посидеть с третьеклашками, пока она сбегает в парикмахерскую, была убедительна, как агент по продаже пылесосов. «Ну книжку им какую-нибудь почитай! Директора все равно не будет, он в районо на совещании. Я бы вообще детей отпустила, урок-то последний, но не могу – за многими еще родители в школу приходят. Ты же всех моих сопляков знаешь, и они тебя. Прекрасно проведете время. Я им в честь этого еще и контрольную в понедельник отменю. Потому что я добрая. Ну, Даш, вопрос жизни и смерти!» Вопрос жизни и смерти носил экзотическое имя Эдуард и работал в той же школе на ключевом посту учителя физкультуры. Недавно, кстати, работал. Жанка называла его Эдвард – с придыханием и закатыванием глаз. Короче, я согласилась. Не потому что добрая, а потому что Жанина Арбузова может вить из меня веревки примерно с того же нежного возраста, в котором пребывают сейчас мои слушатели.
Поэтому я пришла в назначенное время и водрузила на стол подготовленный для чтения фолиант. Книга была толстенная, с подробными красочными иллюстрациями, переплетом из красной кожи и разноцветными обрезами страниц. Добротная такая книженция. Название ее, некогда тисненное золотой фольгой, от времени затерлось. Я нашла закладку, многозначительно откашлялась и приступила:
– …И тело у нее птичье, венчается человечьей головой, и ликом она печальна и прекрасна. Однако не следует считать птицу-деву, прозываемую Сирин, посланницей светлых сил. Дар ее темный, для людей опасный…
Что-то мне кажется, Жанина Геннадиевна погорячилась, подбирая для малышни текст.
