Снежинки лениво опускались на голую спину Марка Петровича. Проворчав в пьяном сне: «Машка, отдай одеяло…», мужчина поскрёб холодное тело грязными ногтями и снова захрапел.
Девушка ещё несколько мгновений разглядывала сей чудесный экземпляр, даже наклонилась поближе, чтобы вдохнуть хмельное амбре из уст господина в одних заскорузлых джинсах. Марк Петрович расположился на лавке у подъезда двадцать восьмого дома по улице Шевцовой. И нет бы ножки свои вонючие поджать, чтобы честным благородным людям можно было спокойно пройти. Так он же выставил свои копыта, да ещё дрыгал ими периодически, танцор недобитый…
Справедливости ради, необходимо уточнить, что девушка отличалась весьма устаревшими взглядами на жизнь и на поведение таких типичных индивидуумов смотрела с явным неодобрением и укором. Марк Петрович на данный момент переживал тяжелый разлад с любимой женщиной, оттого и спал на улице под тёплым январским снегом: рахат лукум его души не пожелала видеть пьяное тельце у себя под боком, и, смиренный, он коротал на лавке нынешние предрассветные часы в одних джинсах и ботинках без носков…
– Чудесно… – заключила девушка, изящным движением тонких пальцев извлекая из кармашка модного чёрного плаща маленький закупоренный флакончик. Одно точное движение и крышечка откинулась назад, повиснув на эластичном силиконовом креплении. Девушка прикоснулась к пульсирующей вене на шее мужчины, досчитала до десяти и, словно профессиональный хирург, сделала крохотный надрез невероятно остро заточенным ноготком. Кровь хлынула с радостью, прытью, будто томилась сорок пять лет внутри этого господина в ожидании свободы. Когда первая струя оросила снег, ничуть не забрызгав таинственную гостью, пришла очередь для самой вкусной порции: ловкие пальчики подставили флакон, а уже спустя пять секунд крышечка вновь оказалась закрыта, сосуд спрятан, а на месте надреза красовался бактерицидный пластырь телесного цвета. Погладив по голове всхлипывающего Марка Петровича, девушка поспешила зайти в подъезд.
Жители домов по улицам первой и второй Шевцовой дружили дворами, детьми, мужьями, гаражами и магазинами. Тихий микрорайон почти в центре города отличался старинными постройками в виде двух- и пятиэтажных домов с ухоженными придомовыми палисадниками. Каждая собака знала родословную другой, как и, впрочем, горожане: в эти дома заезжали один раз и, ну скажем, навсегда. Съемные квартиры тут не пользовались успехом, поэтому поколения условных Ивановых и Петровых сменялись друг у друга на глазах. Рождались, учились, встречались, женились, снова рождались, разводились, болели, выздоравливали, женились, умирали…
Залетных временных чужаков замечали сразу, присматривали за ними и недоверчиво цокали языками, мол, чего это к нам полезли, без вас прекрасно жили… но однажды в дом номер 28 заехала одинокая молодая женщина в элегантной шляпке, хотя нет – девушка, только странно, что никто и ухом не повёл.
На следующее утро после переезда Полина шагала с шелковой авоськой в крапинку в ближайший магазин, по пути прицельно и вежливо здороваясь с каждым встречным жителем. Баба Шура и тетя Зина пролепетали в ответ: «и тебе здоровьица, Полиночка…», хотя обе видели её первый раз в жизни.
Так и влилась Полина в дружный коллектив жильцов, и никто не смог бы точно сказать по прошествии лет, когда она тут появилась и кто были её родители.
Работала Полина Аркадьевна музыкальным педагогом в колледже, совмещая обучение с репетиторством и дежурством в местной библиотеке. То есть, свободных дней у строгой красавицы практически не оставалось. А Полина действительно производила впечатление невероятно симпатичной и обаятельной девушки с необычными манерами. Ученики называли её «А-ля Поппинс», завидующие женщины, которых она не замечала – «Леди-бледи», а мужчины сворачивали шеи и молча вздыхали, в то время как в их мыслях крутилась строчка из песни: «Ах какая женщина, какая женщина… мне б такую». Полина знала обо всём, и о песне тоже, всегда немного нервно усмехаясь и думая про себя: «Эх, знали бы вы…».
Чёрные волосы в прическе каре на улице были спрятаны под старомодной шляпкой, причём оттенок и размер полей странным образом менялись, но всегда казалось, что это один и тот же головной убор; миндалевидные тёмные глаза с пушистыми ресницами, маленький носик, сочные алые губы безо всяких помад, ямочки на щеках, а фигура – песочные часы без изъянов. Идеальная. Но у всех есть свои секреты, даже у таких волшебных прелестниц.
Дело в том, что Полина Неделина оказалась страстным коллекционером. Но её интерес никак нельзя отнести к материальным ценностям, которые скапливались бы, к примеру, в квартире и время от времени радовали глаз. Загадочная девушка собирала кое-что уникальное и хранила это в миниатюрных флакончиках. Она отлично помнила своё прошлое, растянувшееся на столетия: это был её маленький секрет.
