Сидя на выжженной земле, как всегда слегка обжигающей тело, я смотрел высоко наверх – туда, где, по рассказам старожилов, раньше находилось бескрайнее “синее небо”. Сейчас, в отблесках огня, там виднелось лишь что-то темное, похожее на массивный камень, или, лучше сказать, огромную каменную плиту, что устилала всё небо. Мне нравилось смотреть на игру теней и света, падающих на каменное небо, каменные стены и каменистую обожжённую землю. Это был свет от нерукотворного огня, горевшего вокруг нашего небольшого городка, а иногда и в нём самом. Воздух был спертый, дышать было тяжело, в желудке как обычно ничего нет. Иногда, в приступах дикого голода, можно было поесть земли, сухой и горячей, от которой лучше не становилось, но даже ради того, чтобы просто обмануть тело на несколько секунд и забыть про голод… Для многих этого эффекта было вполне достаточно, хотя говорить о каком-то настоящем удовлетворении, конечно, не стоит. Впрочем, никто от такого не умирал, поэтому страдания не заканчивались. Умереть здесь было сложно. Раны, увечья, голод, даже отрубленные конечности или голова – ничто не лишало жизни. После обычного сна или потери сознания все физические дефекты исчезали, человек снова становился “целым”, однако боль “повреждения” не проходила никогда. Поэтому люди старались не получать никаких ранений и травм, т.к. после этого фантомная боль оставалась с ними навсегда. Однако, иногда в городе вспыхивали огни, обладающие особым, таким желанным для многих, свойством. Они сжигали человека полностью, не оставляя и следа, кроме горстки пепла. И эта горстка пепла уже никогда не становилась человеком. Для многих это было очень заманчиво, но поймать такой неожиданный огонь было почти невозможно. Можно было подумать, что огонь этот издевается над всеми, маня людей обрести долгожданный покой, постоянно ускользая от них. Он вспыхивал и гас за несколько секунд, часто появляясь именно возле какого-то определенного человека, как будто бы специально забирая его с собой, забывая обо всех других. Однако, можно ли считать этот огонь спасением? Правда ли то, что он обеспечивал людям свободу от мук? Никто на это не мог дать ответа, но отчаявшиеся люди, постоянно испытывавшие боль и страдания, видели в нём лишь спасение. Многие, пытаясь предугадать очередное появление такого огня, его местоположение и время, в итоге сбрендили, став еще более сумасшедшими чем раньше. Еще ни один человек не смог поймать данный огонь намеренно. Лично мне перспектива “сгореть и исчезнуть” никогда не нравилась. Да и разве можно исчезнуть? Это кажется каким-то нереальным. Хотя иногда я их понимаю. Постоянные боли в теле, особенно фантомная боль сломанной правой ноги, что преследует меня с самого детства, постоянно толкают меня к поиску “избавления”, к моменту, когда боль исчезнет. Но возможно ли это вообще? Это правда, что иногда, глубоко задумавшись, забываешься, и как будто бы ничего не болит, но эти моменты так редки и мимолетны, что даже не стоят упоминания. Уже довольно долго наблюдая за игрой огоньков, я слегка размялся, и пошел назад в сторону города с своего излюбленного каменного холма, чутка прихрамывая на правую ногу.
По рассказам старожилов, раньше мы жили на “поверхности”. Они рассказывали нам о таких явлениях как солнечный свет, ветер, вода, и особенно много говорили про всеобъемлющее “синее небо”. Часто с большой грустью и сожалением о том, что так мало уделяли времени и уважения окружающему их богатству.
Говорят, что однажды началась война с демонами, люди её проиграли, были прокляты и низвергнуты прямо сюда, где мы и находимся по сей день. Да, целый наш город провалился под землю. Основание под городом, единая каменная плита, крутанулась на 360 градусов, и город, стоявший на краю этой плиты, просто свалился вниз. Это было чудом, если можно так назвать то, что никто не умер во время этого масштабного падения. Ведь смерть была бы для многих долгожданным избавлением от предстоящих мук.
С тех пор прошло 30 лет. По словам горожан, мне было около 14-ти лет. У меня не было имени, так как родившая меня мать была сожжена, тем самым странным, неожиданно вспыхивающим огнем, сразу после родов, и никто не знал, как она хотела меня назвать. Никто, даже мой родной старший брат. Ну, ему было тогда всего лишь 3 года, и хотя он мог говорить какие-то слова и некоторые предложения, секрета моего имени ему, по всей видимости, было знать не дано.
Мой брат был отличным человеком, заботливым, сильным, не такой как остальные горожане, подвергшиеся проклятию греха, сделавших их более подверженными людским страстям и страданиям. Почему был? Потому что он ушел. И скоро я отправлюсь туда же…
Размышляя обо всем этом, я дошел до деревянного небольшого домика, в котором меня ждала бабуля Рахиль, одна из немногих, кто всё еще сохранил здравый ум у нас в городке. Она решила присматривать за нами с братом, когда скончалась мать. Тут, в месте, которое горожане начали звать Подмирье, нам не требовалось, как раньше, поддерживать жизнь, или, точнее сказать, функциональность тела. Поэтому все что делала бабуля – это следила за нами, как-то воспитывала в силу своих возможностей, и рассказывала кучу историй о жизни до “падения”.
