– Лукич, а Лукич, чайник-то давно вскипел, почаевничаем? – бодро пробасил седовласый музейный сторож Савва Петрович, с явным удовольствием насыпая в литровую банку грузинский чай и заливая его кипятком из видавшего виды электрического чайника. – Ночка-то долгая, а мы ее за чайком глядишь и скоротаем! Почифирим, а, Иван Лукич?
– Твоя правда, Петрович, ночи у нас с тобой на дежурстве ой долгие, а вот годы летят и не поспеешь, просто несутся как лошади галопом, через пару недель уже тысяча девятьсот семьдесят третий. Куда делся год, я и не заметил, – Иван Лукич подошел к настенному календарю и оторвал листок. – А вот чайку отведать в самый раз, у меня для того случая и пряники есть, – доставая из тумбочки газетный кулек с пряниками, прокряхтел он. – Свежие, внучка сегодня в булочной брала, мя-а-а-тные.
– Ну и славно, свежие – это хорошо, это тебе не жамачи какие-нибудь, а то зубов-то у нас с тобой почти не осталось, – засмеялся Савва Петрович.
– Какие такие жамачи? – удивленно переспросил Иван Лукич. – Я такого слова не слыхал никогда.
– Вот и слава Богу, что ты, Иван Лукич, не слыхал! – с улыбкой ответил Савва Петрович. – И, надеюсь, уж тем более никогда в своей жизни жамачей этих не попробуешь.
– А ну-ка, просвети старика, что за жамачи такие, – заинтересованно спросил Иван Лукич.
– Жамачи и жамачи, вылетело у меня словечко такое, забудь а ты, Иван Лукич, почто оно тебе? – постарался отмахнуться, видимо, от неприятного вопроса Савва Петрович, потом, сменив интонацию, с улыбкой добавил: – Давай-ка лучше чаю с настоящими пряниками, со свежими, с мя-а-а-тными попьем, – передразнил он своего товарища.
– Нет уж, напарник, сказал «а», говори и «б», – настаивал Иван Лукич.
– Эка, Иван Лукич, какой ты, право, дотошный, – с натянутой улыбкой ответил Савва Петрович. – Ну… – он на секунду взял паузу, словно собираясь с мыслями, – слушай, коли охота, только сначала пряник мне подай.
Иван Лукич положил перед Саввой Петровичем кулек с пряниками. Небольшое помещение наполнилось приятным мятным ароматом. Савва Петрович взял пряник и надкусил.
– Свежие, – подтвердил он, помахав надкусанным пряником, – точно не жамачи, молодец внучка твоя, ай молодец! – нахваливал Савва Петрович то ли внучку, то ли пряники, потом откусил пряник еще раз, глотнул чаю и не спеша прожевал, лицо его выразило полное удовлетворение.
Савва Петрович явно не спешил с рассказом. Однако все же начал, но начал издалека.
– Ты, Иван Лукич, знаешь, что такое БУР на зоне?
– Ну, чего-то такое слышал, а что?
– Понятно, – хмыкнул Савва Петрович, – «чего-то такое слышал», – передразнил он собеседника. – БУР, уважаемый Иван Лукич, это, чтоб ты знал, барак усиленного режима, так сказать, тюрьма в тюрьме для осужденных, которые злостно нарушают режим, ну и, понятное дело, условия содержания в БУРе пожестче, не карцер, конечно, но тоже не забалуешь. Тем не менее осужденные, которые сидят в БУРе, могут отовариваться в ларьке на заработанные деньги, как и остальные.
– А жамачи твои тут при чем? – поинтересовался Иван Лукич.
– Да ты слушай и не перебивай, – незло осадил его Савва Петрович. – И вот администрация колоний завозила в лагерные ларьки пряники, списанные на вольных складах. Пряники были жесткими и, честно говоря, – Савва Петрович взял из кулька еще один свежий пряник, откусил и, жуя, продолжил, чуть понизив голос, – совершенно непригодными к употреблению в пищу, реальный камень. Вот такие пряники и назывались на зоне «жамачи», – закончил он, дожевав пряник.
– А для чего же они так делали, это же полное безобразие, кормить людей списанными пряниками! – возмутился Иван Лукич.
– Ну, во-первых, за конкретный интерес, – Савва Петрович потер пальцами, демонстрируя известный знак, изображающий шелест купюр. – Администрация колонии по дешевке, как ты понимаешь, закупала у торговых сетей просроченную или некачественную продукцию, продавала это все через ларек, а разницу клала себе в карман. Короче, грела руки на этом. Ну, а во-вторых, – Савва Петрович сделал паузу, подыскивая весомый, на его взгляд, аргумент, – в воспитательных целях, – он хмыкнул.
– В воспитательных? – возмущенно переспросил Иван Лукич. – А в чем же тут воспитание?
Савва Петрович холодным взглядом буквально пробуравил напарника:
– А чтоб зекам жизнь медом не казалась.
– Это же полнейшее беззаконие! – возмутился Иван Лукич. – Они хоть и заключенные, но тоже люди, нельзя же с людьми так!
Савва Петрович ничего не ответил, а только сделал большой глоток чая.
– А ты-то, Петрович, откуда про это знаешь? – хмуро спросил Иван Лукич.
– Знакомец один рассказывал, – с непроницаемым выражением лица ответил Савва Петрович, – он контролером на зоне работал, много чего рассказывал… Ну ладно, Иван Лукич, – Савва Петрович несильно хлопнул по столу ладонью, давая понять, что тема про «жамачи» полностью исчерпана, и улыбнулся: – Хватит в глупостях копаться, давай лучше пей чай с пряниками. Пряники свежие, мягкие, и десяток зубов, которые у нас с тобой на двоих остались, поди не сломаем, а? – рассмеялся Савва Петрович.
