Степан Автономов
Кузьмичи
Пьеса в трёх действиях
Действующие лица
Костя – 22 года, рабочий свинофермы
Гоша (Игорь) – 22 года, тракторист в совхозе
Дядя Парфён (Парфён Михалыч) – 52 года, сосед Кости
Сергей Иваныч – 45 лет, отец Кости
Галина – 43 года, мама Кости
Владимир Борисович Гуров – 44 года начальник охраны
Федосеич – 57 лет, завхоз
Дед – 77 лет
Анфиса – 26 лет, медсестра
Берта Григорьевна – 66 лет, заведующая отделением
Грезин – 49 лет, депутат
Громов Иван – «ветеран» боевых действий 54 года
Катя – 20 лет
Кирилл – 21 год
Медсестра – 24 года
Курьер – 18 лет
Решетов – майор, 39 лет
Больной – 39 лет
Лейтенант – 26 лет
Первый здоровяк – 33 года
Второй здоровяк – 30 лет
Действие первое
Посреди сцены стол уставлен простой деревенской едой и мутной бутылкой самогонки. Сзади декорация в виде бревенчатой стены избы. Справа открытая дверь, посредине на стене висит плазма, слева окно, на подоконнике горшок с геранью. За столом сидит Сергей Иваныч, что-то жует. В дверь заходит Парфён Михалыч. Его замечает Сергей Иваныч. Где-то играет балалайка.
Сергей Иваныч. А, Парфён Михалыч, сосед дорогой. Это ты. Тут как тут, как всегда, когда что-то у нас намечается.
Парфён Михалыч. Я чисто случайно, Сергей Иваныч, подумал заглянуть к вам на огонёк.
Сергей Иваныч. Ну, конечно, конечно. Кто бы сомневался.
Парфён Михалыч. По какому поводу праздник?
Сергей Иваныч. А зачем нам повод?
Парфён Михалыч. Действительно.
Парфён стал у стола, жадно глотает слюни, глядя на самогон. Сергей Иваныч иронично смотрит на него. Слева выходит Галина, несёт кастрюлю с картошкой на стол.
Галина. Парфён? Какими судьбами?
Парфён Михалыч. Да вот случайно зашёл на огонёк, без задней мысли.
Сергей Иваныч. Кто бы сомневался.
Галина. Раз зашёл, садись. В ногах правды нет.
Парфён Михалыч. Спасибо, Галочка.
Садится на табурет.
Галина. А ты не слыхал, Парфён, что наши пенсионеры-вахтовики Фёдор Григорич и Андрей Саныч учудили?
Парфён Михалыч. Не слыхивал.
Галина. Григорич отравился боярышником и занемог сильно, сильно да не до смерти. Откачали его. Сейчас бабка евонная Степановна отходит его. А Саныч на рыбалке простудил лёгкие, так что его в больницу спровадили. В его-то возрасте и лихачить по рыбалкам. Надо головой думать. Так вот. Мы порешили, что на их место в Москву поедут наш Костька и племянник Серёжин Гошка. По этому поводу и собрали стол. Завтра отъезжают наши соколики, а вернее в ночь в три часа отчаливают на автобусе первом московском.
Парфён Михалыч. Эка. В Москву! Охранниками! Так там нашим пенсионерам говаривают большие тыщи платили.
Галина. Восемнадцать тысяч.
Парфён Михалыч. Ого!
Галина. Так вот.
Сергей Иваныч. Эка невидаль. И чего не живётся обормотам в родном совхозе! Надо родную землю поднимать, а не шастать по столицам. Где родился там и сгодился.
Сергей Иваныч стучит кулаком по столу.
Галина. Ты отец у нас совсем не про современность. Тебе бы в пещеры к этим неандертальцам. Ты бы там за своего сошёл бы легко. А ребятам надо вставать на ноги, денежку заколачивать, на будущее откладывать. Я благословила сына на Москву. Пусть найдёт счастье, раз нам мало его было.
Сергей Иваныч. Не гневи бога, Галина! Ты ль совсем что ли с ума сбрендила. С чего это ты такая несчастная вдруг оказалась?
Галина присаживается за стол. Разливает самогон по рюмкам.
Галина. Я то ль?
Сергей Иваныч. Ты то ль.
Галина. А что я видела в этой жизни? Свиноферма. Коровник. Работа по дому. Подъём с рассветом, ложишься с закатом. Это ль жизнь? А ты посмотри в телевизоре, как люди в городе живут.
Сергей Иваныч. Вот! Всё зло от этого телевизора! Насмотрятся всякой ерунды и мысли начинают в голову дурацкие лезть.
Выпивает. За ним аккуратно выпивают Парфён и Галина.
Галина. Что ж ты хочешь, чтоб твоя родная кровинушка прожил тут всю жизнь, промаялся, как мы горемычные? А в городе, тем паче в Москве хоть какие перспективы для нормальной жизни. Скажи, Парфён?
Парфён Михалыч. Действительно. Не современно мыслишь, Сергей. Москва – это сила. Там и деньги все и возможности. Глядишь, твой Костя большим человеком станет.
Сергей Иваныч. Это где? В охране-то? Не смеши людей, Парфён.
Парфён Михалыч. Ну охрана – это может быть только начало будет, а там вырастет до кого-то ещё более значительного. Тепереча все стремятся в Москву.
Сергей Иваныч. Ага, разгонять тоску. Эх, до чего мы дожили. А помнишь, Парфён, какая раньше тут жизнь была?
Парфён Михалыч. Да, что старое-то ворошить. Надобно жить нынешним днём, а не воспоминаниями о прекрасном прошлом. Ты-то и не застал почти советских времён.
Сергей Иваныч. Ещё как застал. Это же молодость моя. Помнишь, как клуб работал? Как в кино ходили да на танцы по выходным.
Парфён Михалыч. Эка вспомнил. Тех лет и не вернуть уже.
Сергей Иваныч. Грустно это. Давай ещё выпьем.
Разливает самогон по рюмкам. Выпивают.
Сергей Иваныч. Неправильно живём, тоскливо, без надежды; и энергии не стало какой-то положительной. Поговорить не с кем. Все заперлись по своим домам, как по норам попрятались. А раньше народ собирался по праздникам и выходным по причинам и без. Как гуляли-то. Так теперь не могут.
Галина. Да народ бухал не то, что сейчас.
