1. Подходы к составлению карты наук о культуре
В эпоху постмодерна науки о культуре, как известно, провозгласили конец «метанарратива» эмансипации и прогресса. Но разве не были они при этом сами результатом «великого повествования»? В конце концов, и по сей день ведутся разговоры об определяющей роли «Культурного Поворота» (Cultural Turn), который парадигмальным скачком охватил социологические и культурологические дисциплины, все еще пребывая при этом во власти могущественного лингвистического поворота (linguistic turn). Да, лингвистический поворот представляет собой «мега» – поворот или даже революционную смену парадигм. Но действительно ли он до сих пор настолько доминировал в процессах формирования научной теории культуры, что держал под строгим контролем все последующие теоретические реорганизации?
В качестве альтернативы можно помыслить и изложить иную историю наук о культуре, руководствующуюся именно многообразием культурных поворотов. Лишь различные «повороты», которые приблизительно с 1970-х годов стали возникать в фарватере лингвистического, раскрывают дифференцированное и крайне динамичное поле исследований культуры. Им удалось изменить направление мысли и установить новые ракурсы исследовательской деятельности. Тем самым, пройдя через круг всех дисциплин, «повороты» позволили обнаружить в них не освоенные ранее исследовательские области и взломали устоявшийся теоретико-методологический канон целенаправленными исследовательскими усилиями. Речь идет о новаторских направлениях – таких, как интерпретативный поворот (interpretive turn), перформативный поворот (performative turn) и рефлексивный поворот (reflexive turn), – которые сначала сложились в сфере культурной антропологии, а затем в контексте смены ведущих дисциплин сформировали постколониальный поворот (postcolonial turn) наряду с пространственным (spatial turn) и иконическим / пикториальным поворотом (iconic / pictorial turn); с недавних пор к ним примыкает и переводческий поворот (translational turn). Дифференцирующие импульсы этих разнообразных cultural turns внедряются в «метанарратив» «Культурного Поворота». К тому же характерные для них смещения точек зрения лишают авторитета и сам лингвистический поворот, так как все они уводят от языковой и текстуальной нагруженности культурного анализа, от господства репрезентации, пустой автореферентности и «грамматики» поведения. Куда же они ведут? Именно богатый спектр новых фокусировок открывает широкие горизонты перед наукой о культуре после лингвистического поворота: на передний план выходят самотолкование и инсценировка, телесность и действие, а также политика социальных и межкультурных различий с практиками их перевода и преодоления, кроме того – визуальное понимание, восприятие образов и различные культуры взгляда, равно как и пространственность и соотношение пространства и социального действия, наконец, даже неотъемлемая материальность опыта и истории.
Другая история наук о культуре, прочерченная вдоль таких «поворотов», позволяет по-новому расценить общее убеждение, будто сборник «Гуманитарные науки сегодня»[1] спровоцировал у нас глобальный «Культурный Поворот» гуманитарных наук: науки о культуре, говорится там, берут свое начало в немецкой традиции истории духа. Между тем стало принято исходить из того, что науки о культуре в принципе заменили собой гуманитарные науки, в условиях определенной научной политики превратившись в «шифр модернизации».[2] Сначала в них видели интегративную перспективу, которая позволяла преодолеть разнонаправленность отдельных дисциплин и кардинальное разделение исследовательского труда, а также снять коммуникативные барьеры узкоспециальных понятийных систем. Но очень скоро модернизационный импульс наук о культуре перешел в русло усиливающейся авторефлексии и дифференциации. Этому способствовало стремление встроиться в контекст международных теоретических подходов, чтобы уже из их перспективы «модернизировать» гуманитарные науки. Такая позиция обнажила специфические недостатки традиционных гуманитарных наук: выделяя отдельные культурные объекты, в которых находит свое отражение духовная продуктивность, гуманитарные науки придерживаются скорее универсальной модели единого человеческого духа, порожденной, однако, сугубо европейской духовной историей. Науки о культуре же, напротив, обращают пристальное внимание на материальность, медиальность и формы деятельности «культурного», чтобы точнее понять, как и через какие специфические культурные процессы в том или ином обществе вообще производится духовное и культурное.
