Щурясь от яркого утреннего солнца, шериф Тобиас Айкен присел на корточки и, невольно задержав дыхание, осторожно потянул за край перепачканного одеяла.
– Господи Иисусе!
Как и сообщил примчавшийся прямо к шерифу домой конюх-ирландец О’Хара, головы у сэра Джереми Лоуренса не было.
Шериф стиснул зубы, тяжело поднялся и сдернул одеяло одним рывком.
Верхняя часть роскошного белого сюртука одного из крупнейших землевладельцев штата Миссисипи была обильно пропитана потемневшей кровью, а некогда подвязанный под самое горло, весь в комках свернувшейся крови шейный платок валялся в точности на месте отсеченной головы.
Шериф обернулся в сторону флигеля, в котором жила черная прислуга. Шторки из выбеленной солнцем мешковины тут же дрогнули и опали.
– То-то же… – с презрением процедил шериф и продолжил осмотр. Он знал, что глаза рабам не завяжешь, а рты не заткнешь, но вот этой откровенной распущенности, когда смерть хозяина превращается в объект любопытства и сплетен, категорически не терпел.
Судя по обилию пропитавшей землю крови, сэра Лоуренса убивали именно здесь, на заднем дворе. Кулаки судорожно сжаты, правая нога неестественно вывернута в сторону, но одежда цела, и следов долгой и яростной битвы за жизнь, прямо скажем, не видно.
Толстая зеленая муха с жужжанием уселась на одно из пятен, и шериф, сердито согнав ее, машинально отметил, что это пятно значительно светлее остальных.
«Что это?»
Он снова присел и вгляделся. Пятно было размером с детскую ладонь и располагалось в районе живота. Шериф наклонился к телу и повел ноздрями. От пятна отчетливо несло дешевым тростниковым ромом.
Сэр Джереми Лоуренс не употреблял рома. Тем более дешевого.
Шериф с кряхтением опустился на колено, склонился еще ниже и тщательно принюхался. Да, это определенно был обычный тростниковый, даже толком не очищенный ром. И еще… сюртук мертвеца был словно чем-то присыпан – стружка не стружка, а что-то вроде мелких растительных волокон…
Он послюнявил палец и коснулся темно-коричневого волокна. Поднес палец к глазам, затем понюхал, заинтересовался и, преодолев секундную нерешительность, сунул образец в рот. Пожевал и кивнул: это был табак. Самый дешевый, даже не из листьев – из молотых стеблей.
Сэр Джереми Лоуренс не курил. Тем более… это.
Со стороны дороги послышался скрип, шериф Айкен с натужным кряхтением выпрямился и, защищая глаза от солнца, приложил широкую твердую ладонь ко лбу. Во двор въехала коляска, и из нее выскочил вызванный им из города управляющий дома Лоуренсов мистер Томсон.
– Бог мой, господин шериф! Я уже слышал! Какой ужас! Это он?
Шериф посторонился.
– Он.
Управляющий аккуратно, так, чтобы не слишком испачкаться, опустился на колени возле тела и натужно всхлипнул, а шериф отошел в сторону и задумался.
Собственно, улики – рассыпанный повсюду низкосортный табак, пролитый на сюртук дешевый неочищенный ром, да и сам способ убийства – оставляли ему только одну версию: убийца – кто-то из черных. Но вот эта-то кажущаяся самоочевидность и настораживала.
В общем-то, в его округе людей убивали частенько – в основном в пьяных драках, но чтобы это сделал раб?! Шериф Айкен прикинул: такое случалось не чаще двух раз в десятилетие, да и то… не без причины.
Последний раз такое случилось полтора года назад, в декабре сорок пятого, как раз перед рождественскими праздниками. Тогда отосланный на перевоспитание здоровенный негр задушил Джека Слоуна – пожалуй, самого известного в округе «объездчика» строптивых рабов.
Собственно, Слоун сам был виноват в таком исходе. Шериф Айкен видел этого негра за сутки до убийства и прямо предупредил Джека, что тот не справится. Более того, Айкен предложил услуги своего старого опытного констебля, но Слоун сразу насупился, увел разговор в сторону, а на следующий день было уже поздно.
Убийца, разумеется, пустился в бега, но собаки держали след хорошо, и его тем же вечером взяли, вернули на ферму Слоуна, приковали к дереву и на глазах у остальных собранных на перевоспитание со всего штата дерзких рабов обложили хворостом и подожгли.
Обычно такой показательной казни хватало как минимум на пару лет – ни побегов, ни отказов, ни малейшего ослушания. Даже констебль начинал жаловаться, что пороть некого. И вот – на тебе!
«Не-ет… это не черный, – покачал головой шериф. – Они после того случая как мыши затихли!»
Предположение, что за убийством стоит белый, а негр если и был, то лишь исполнил приказ, напрашивалось само собой. Вот только ясности и эта версия не вносила. Кто-кто, а уж Айкен знал: врагов среди горожан и соседей у Лоуренса не было. Никогда. А значит, все равно придется начинать с черных.
Шериф брезгливо потрепал все еще всхлипывающего управляющего по плечу, отодвинул его в сторону, тщательно укрыл и тело, и пропитавшую землю кровь одеялом и только тогда повернулся в сторону флигеля для прислуги и гаркнул:
