Глава 1. Сержант, соседи, Шатунов
"…Бывшего сержанта ВДВ Дудоладова терзали эротические сновидения. Ему чудилось, что он вновь несётся по джунглям в одном берете, а впереди мелькают пятки улепётывающих африканок… Семейная жизнь Дудоладова как-то не задалась: одноклассница Люся, которую он провожал домой после выпускного бала, вдруг забеременела, из комиссии по делам несовершеннолетних его под охраной доставили в ЗАГС и в армию он ушёл уже мужем и отцом. Армейские годы стали переломными в его биографии: он понюхал пороху, был трижды покусан крокодилами, переболел тропической лихорадкой, но выжил и вернулся домой. На пороге малогабаритной квартиры его встретили катастрофически располневшая Люся с дитём на руках и тесть-алкоголик… Чтобы адаптироваться к мирной жизни, он устроился работать смотрителем на аттракцион "Чёртово колесо" в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Поигрывая бицепсами, он проверял билеты и помогал воркующим парочкам вовремя выбраться из кабинок. Наглядевшись за день на молодёжь, Дудоладов по ночам приставал к жене, но Люся, честно отстоявшая смену в горячем цеху, только злобно шипела, лягалась и тут же засыпала мёртвым сном, завернувшись в общее одеяло. Дудоладов лежал обнажённый и прекрасный, как бог, скрипел зубами и стучал кулаками в татуированную грудь. И всю ночь напролёт ему грезился сумасшедший марш-бросок через джунгли и соблазнительные бёдра быстроногих африканок…"
Ч-чёрт!.. Шариковая ручка, до последней секунды писавшая замечательно, вдруг решает забастовать. Крылов вывинчивает стержень и, взглянув на просвет, убеждается, что тот – сдох. Тогда он тянется к пластмассовому стаканчику среди бумаг, в котором обычно болтается пара-тройка запасных стержней. Но вместо стержня или хотя бы завалящего карандашика его пальцы, как назло, ухватывают пустоту… Ч-чёрт!!!
В общем, остаётся последний шанс. А именно – замшевая машкина сумка, висящая у двери. Но для того, чтобы к ней добраться, придётся шагать через диван. А если шагать через диван, то Машка, обычно спящая сверхчутко, обязательно проснётся. И это, конечно, будет свинство с его стороны. Но! Если срочно не раздобыть что-нибудь пишущее, то он не успеет закончить этот дурацкий рассказик. И Машка, соответственно, не успеет его перепечатать. И тогда он завтра не забросит рукопись Стасу. А если он не забросит рукопись Стасу, то публикация в мартовском номере "Юмора и жизни" наверняка накроется медным тазом. Вместе со столь желанным гонорарчиком, который им давно учтён и даже мысленно потрачен…
Крылов снимает тапочки и осторожно идёт по самому диванному краешку – как раз там, где скрип пружин наименее воинствен. Затем он спрыгивает на пол и тут же оглядывается на Машку. Но Машка по-прежнему сладко сопит, с головой укрывшись пледом. Хо-ро-шо. Он на цыпочках подкрадывается к её сумке и, сунув руку в боковой карман, выуживает оттуда целую горсть ручек – от обычных тридцатипятикопеечных до перьевой паркеровской, упрятанной в футляр с алым бархатным ложем. Потом он тем же путём возвращается на место и быстренько пробегает глазами недописанный абзац. Так…
"…Дудоладов лежал обнажённый и прекрасный, как бог, скрипел зубами и стучал кулаками в татуированную грудь. И до утра ему грезился сумасшедший марш-бросок через джунгли и соблазнительные бёдра быстроногих африканок…"
Теперь вопрос: что мне дальше-то с ним делать, а? С этим балбесом озабоченным?!
"…Последней каплей, переполнившей чашу дудоладовского терпения, стал иллюстрированный американский журнал, забытый кем-то в "Чёртовом колесе". Раскрыв его, сержант остолбенел: на глянцевых страницах сверкали лаком роскошные авто, дымились сигареты "Мальборо" и высились эвересты самой экзотической жратвы. Среди этого добра разгуливали пышногрудые девицы и потягивали разноцветные коктейли со льдом.
– Вот и всё, что нужно русскому солдату, – внезапно прозрел Дудоладов, – хорошее курево, надёжная тачка, жратвы побольше да бабу посочней!
Всю ночь накануне праздника ВДВ сержант бодрствовал, то есть тщательно утюжил свой армейский комбинезон, ваксил берцы и начищал кокарду на берете. С утра, как обычно, он честно проверял билеты на "Чёртовом колесе", но ближе к полудню вдруг издал нечеловеческий крик и выскочил на главную парковую аллею, наматывая ремень на руку. Ответом ему был громоподобный рёв: навстречу сержанту уже валили братки-десантники в лихо заломленных беретах.
