Меня зовут Малкольм Пэрриш
Здравствуй.
Когда мне было 5, я был уверен в том, что стану лётчиком и буду пролетать над странами и морями внутри огромной железной птицы. Я мечтал стать смелым и бесстрашным пилотом, который будет пролетать рядом с птицами в небесах, оставляя позади белые следы, которые будут разрезать облака. В 10 лет я мечтал стать бизнесменом в огромном офисе с большими окнами и стеклянным столом, за которым я буду подписывать кучи бумаг, которые будут приносить мне огромные деньги.
Сейчас мне 17, и я совсем не знаю, что буду делать со своей жизнью. Кто знает, что ждёт впереди: военная академия, самый престижный университет страны, а может и… нет, это глупости. Сейчас я готов поставить под сомнение любое своё слово, любую свою мысль, любой совет, который я давал кому-либо за всю свою жизнь. Я не уверен в том, что я поступал правильно хоть когда-то.
А о чём мечтаешь ты? Уверен, что в наше время мечты были намного проще. Мне кажется, что через пару десятков лет никому не будут нужны учёба в самых серьёзных школах, работа в самых больших компаниях, дома в самых «зелёных» районах. Времена меняются, а мальчишки остаются мальчишками.
Меня зовут Малкольм Пэрриш. Глупо звучит, правда? Именно поэтому друзья зовут меня по фамилии. Я правда не люблю своё имя, ну, по крайней мере сейчас. Я ещё слишком молод для обращения "Малкольм". Приятно познакомиться.
Сейчас мне 17, и я совсем не знаю, что буду делать со своей жизнью.
03/24/1989
М. П.
Кто такой Малкольм Пэрриш?
– Мистер Уилсон, вы хотите чем-то поделиться со всем классом?
– Что?.. Нет, мистер Говард, простите.
Мистер Говард укорительно покачал головой, придвинул очки поближе к переносице и продолжил читать вслух главы из какой-то старой и скучной книги.
Патрик Уилсон вновь уткнулся в старое письмо, найденное в парте. Как оно могло пролежать почти три десятка лет и остаться нетронутым временем? Юноша просто свернул загадочное послание и сунул его в карман пиджака.
Как только звонок с последнего урока перестал трезвонить, по всем коридорам мужской академии хлынул поток вопящих подростков, сносящих на своём пути всё: учителей, подставки под зонты и растения и друг друга. Однако же, через пару минут разрушительный ураган юнцов стих, и в академии наконец-то воцарились тишина и спокойствие.
Патрик сосредоточенно смотрел куда-то вдаль и постукивал ручкой по подбородку.
– Хэй, пирожок Пэтти, чего задумался? Алгебра воодушевляет на глубокие мысли и великие свершения? – Доминик Холл, только войдя в комнату, бросил скомканный кусок тетрадного листа в Патрика, пытаясь вернуть друга в реальный мир.
– Доминик, чёрт возьми! – парень вздрагивает от неожиданности и недовольства из-за того, что его отвлекли от размышлений.
– Да ладно тебе, не злись. О чём задумался, приятель? – Доминик, тряхнув рыжими волосами, присаживается на свою кровать.
– Послушай, задам очень странный вопрос. Ты не знаешь случайно, кто такой Малкольм Пэрриш?
Доминик удивлённо вскидывает бровь, но в то же время направляет свой взгляд куда-то вбок, вспоминая что-то.
– Вот слышал это имя где-то, но никак не вспомню где. А кто это?
– Вот в том-то и дело, что я понятия не имею. Я рылся в парте на уроке английской литературы, а там было это, – Патрик достаёт из кармана конверт и протягивает его Доминику.
– А мешка с золотыми ты там не нашёл? – прищурившись, Доминик принимает из рук друга старый конверт.
– Очень смешно, Холл.
– Знаешь, друг, мы можем просто найти выпускной альбом 89-го года и найти этого Пэрриша там.
Парни по-тихому проскальзывают в коридор, чтобы не попасться на глаза коменданту. В библиотеке всегда спасали только карманные фонари, там почти всегда были задёрнуты шторы и было ужасно темно.
Чтобы найти старые альбомы, не понадобилось много времени: для них всегда выделялся отдельный стеллаж, где по годам были расставлены выпускные альбомы прошлых лет.
В пыльном альманахе 89-го года характеристика Малкольма Пэрриша выделялась среди его сокурсников: она была написана красиво и аккуратно, какими-то блестящими чёрными чернилами, каждая буква была выведена и подчёркнута.
«Малкольм Пэрриш
13 апреля 1972 года
Отличник, главный редактор газеты академии, образцовый и прилежный ученик. Вежлив, пунктуален, серьёзен, послушен. Гордость семьи, учителей и друзей. Ни разу не уличён в нарушении дисциплины и правил академии…»
– И бла бла бла… Хм, да он был прямо идеалом, судя по всему, – ухмыльнулся Доминик.
Далее шли комментарии учеников, наверное, друзей Малкольма. Это уже мало интересовало. Но среди них была фамилия «Говард».
– Не мистер ли Говард с ним учился? – Патрик был озадачен.
– Да тут кроме фамилии ничего и нет, только клякса. Рука, наверное, соскочила. Да и Говардов немало в Америке, думаю.
– Здесь вообще нет ничего интересного больше, кроме этого. Но что-то всё равно не так. Я это чувствую…
– Почему же? Вроде всё понятно – отличник и паинька.
– Вот именно! Ну не может человек с таким описанием не знать, как он будет жить. К тому же, это же восьмидесятые – тогда для человека было известно уже всё: от карьеры юриста или медика до жены и спокойной жизни в хорошем доме.
