Сидл: Надо ли подросткам задумываться о пенсионных планах?
В тот год, когда группа «Битлз» записала свою песню «Когда мне будет 64», я был еще подростком, но уже думал о старости, пенсии и о том, кто станет заботиться обо мне.
Подросток, думающий о старости? Что-то с трудом верится.
Позвольте объяснить.
В молодости я жил в Уганде на востоке Африки вместе со своим отцом, который однажды в июле 1971 года не вернулся с сафари из отдаленной провинции страны.
За несколько дней до его исчезновения мы отпраздновали мой семнадцатый день рождения.
Мой отец был американским врачом-геронтологом. Он преподавал в угандийском Университете Макерере и проводил полевые исследования, касающиеся обеспечения пожилых людей в традиционных африканских сообществах.
Почему он решил заняться проблемой жизни стариков в Африке?
Потому что в середине 1960-х годов у него уже было ясное представление о демографическом составе Америки и о том, что через несколько десятилетий, когда 80 миллионов хиппи состарятся, кому-то придется кормить этих беби-бумеров.
Впервые в истории эта юная нация, всегда делавшая ставку на молодость, должна была столкнуться с наплывом пожилых людей.
И мой отец понимал, что Америка не готова к этому.
Можно утверждать, что он предвидел кризис системы пенсионного обеспечения и ухода за пожилыми людьми, который мы переживаем сегодня.
Он полагал, что ответ можно найти в традициях ухода за стариками в африканском обществе.
Мой отец много ездил по отдаленным провинциям Уганды, встречаясь с миссионерами и членами других организаций, осуществлявшими уход за пожилыми людьми, которые не способны были самостоятельно заботиться о себе. Книга о его работе, которую он закончил буквально накануне своего исчезновения, называлась «Закат жизни: старость, миссии и миссионеры в Уганде» (The Last of Life: Old Age, Missions and Missionaries in Uganda). В ходе своих путешествий и исследований он установил множество контактов, через которые узнавал о том, что происходит в отдаленных местах страны.
Спустя много лет я узнал, что он создал настоящую агентурную сеть, с помощью которой собирал данные для нашего правительства.
Мой отец пропал в 1971 году в районе города Мбарары, когда занимался расследованием слухов о том, что новый президент Уганды Иди Амин убил сотни солдат из гарнизона этого города, не сделав ни единого выстрела.
Исчезновение моего отца взбудоражило весь мир. Журнал Newsweek писал, что Иди Амин – жестокий убийца, на совести которого, по некоторым оценкам, может быть 500 тысяч жизней жителей страны.
Поскольку я воспитывался без матери, мне пришлось вернуться в США и жить у родственников, с которыми я был едва знаком.
Ввиду того что тело отца так и не было обнаружено, он считался не умершим, а пропавшим без вести, из-за чего я не мог претендовать на наследование его имущества, выплаты по страховке и даже социальное пособие по потере кормильца. Короче говоря, я не только стал сиротой, но и остался без гроша.
Более того, во время пребывания в Африке мои попытки обучения на дому закончились тем, что я вообще перестал учиться и не окончил 10–12-й классы.
Тем не менее я узнавал много нового, читая книги у себя в спальне до глубокой ночи и помогая студентам в африканском университете писать курсовые работы. Но для традиционной американской системы образования это был не аргумент.
Учитывая суровую реальность, я вынужден был следующие три года посвятить завершению среднего образования в школе.
К счастью, школьный консультант по профессиональной ориентации узнал об экспериментальном колледже Саймонс-Рок в Беркширских горах на западе штата Массачусетс, куда принимали и учеников школьного возраста.
Это была рука помощи.
Моя подруга отвезла меня в этот колледж, так как я не имел прав на вождение автомобиля.
Еще одна рука помощи.
Это инновационное заведение приняло такого необычного студента, как я, и даже назначило мне стипендию на первый год обучения.
Таким образом, у меня наметился путь выхода из безнадежной ситуации. Не окончив среднюю школу, я оказался студентом колледжа!
К концу первого года обучения в колледже Саймонс-Рок в моей судьбе наметились и другие сдвиги.
Следственная комиссия в Уганде пришла к заключению, что по приказу Амина моего отца арестовали, подвергли пыткам и убили за шпионскую деятельность. И хотя тело так и не было найдено, я мог вступить в права наследования его имущества, воспользоваться страховыми выплатами и получить пособие.
Угандийское правительство по дипломатическим каналам предложило неофициальное возмещение моих потерь и выплатило определенную сумму, хотя так и не признало своей ответственности.
