Лето стояло в разгаре. Воинство под пурпурными и голубыми стягами двигалось на северо-запад. Люди быстро загорали, изнывая от духоты. Неудивительно – в Долине тысячи рек летом всегда стоит нестерпимый жар.
– Великая Мать, как в пропаренной купальне!
– И не говори! – иногда ловила ухом танша на дневных биваках.
«Если это купальни, то ласбарнские пустыни – печь для сжигания людей заживо» – думала Бану в такие моменты. Интересно, а мог Гор податься именно в Ласбарн? Хотя, с чего бы…
Тренироваться в это время было трудно, и Бану с Маатхасом решили как можно быстрее совершить бросок до Бенры – одной из самых могучих и полноводных рек Яса. Однако по дороге им встретилась Вильха – крупная широкая водная лента, пересекающая открытую со всех сторон равнину. Гулявшие в долине ветра обдавали легким бризом, местность позволяла в случае опасности увидеть врага за одаль, словом, таны дали добро ненадолго встать лагерем.
Отрабатывать индивидуальное мастерство и групповые маневры стало легче – свежесть прибавила сил. В один из дней, закончив с учениями своих солдат, Маатхас отправился к Бансабире. Они быстро обрели привычку вместе обедать и ужинать, и тан успел привязаться к размеренной речи Бану. Кажется, на его памяти она одна могла говорить так бесстрастно о любых на свете вещах, и только глаза – мертвые с другими – с ним всегда выдавали какое-то чувство. Удивительные глаза, признавал Сагромах, особенно в полумраке, когда в них одновременно читались печаль, усмешка и какая-то роковая решимость. Да и сама Бану с наступлением темноты делалась совсем другой.
Он не мог понять, что Бану научилась у солнца блистать, отвлекая внимание от истины, которую познавала от луны, но уже безошибочно знал, что Бансабира – дитя тьмы. Верное, послушное чадо, не страшащееся родителя, даже если что-то в нем и внушает тревогу.
Сагромах догадывался, что именно, но даже не думал спрашивать наверняка. Если Владыка Вод и Мать Земли будут милостивы, в одну прекрасную ночь, Бану сама расскажет все, как есть.
– Где тану Яввуз? – спросил Сагромах, не застав Бансабиру у себя.
– Она не возвращалась с утренних упражнений.
До сих пор? Ладно, не в первый раз.
– Охрана с ней?
– Да, – ответил стражник.
– А Юдейр?
– Тоже.
– Далеко отсюда?
– Не знаю, – пожал плечами стражник. – Но уезжали утром в ту же сторону, что обычно.
Маатхас кликнул оруженосца, седлал коня и с летящим сердцем поехал в указанном направлении.
* * *
Далеко впереди показался человек. Он неторопливо шел вдоль берега с таким видом, будто ничто в мире его не волновало. Не то, чтобы лениво слонялся от нечего делать – просто шел, останавливался, шел в обратную сторону, останавливался, смотрел на другой берег, и снова шел. Одет в черное, в руке – сверток ткани. Он давно приметил всадников, а всадники его – недавно.
– Должно быть, лазутчик, – подсказали Бану охранники. Танша промолчала и велела ехать навстречу страннику. Последний, поняв, что конная группа направляется к нему, перестал разгуливать, остановился и замер.
«Ага, должно быть» – хмыкнув, мысленно подтвердила Бансабира, когда смогла опознать путника. Она воздела правую руку, левой натянув вожжи.
– Ждите здесь, – спешилась, вручив удила сидящему по соседству Одхану, и в одиночку продолжила путь.
По мере того, как она уезжала от телохранителей, Маатхас, напротив, их нагонял.
* * *
– Не боишься, что нас заметят?
– Парням, которых взял с собой, я доверяю как тебе, а те, что могут доставить проблемы, уже давно заподозрили неладное и метят на мое место. Ну, понятно, что через мою, собственно, же голову, преподнесенную старому Шауту. Я, само собой, делаю вид, будто ничуточки не понимаю происходящего.
– Стало быть, мне стоит поторопиться?
Рамир покачал головой:
– Не настолько, чтобы перестать получать удовольствие от событий.
– Все равно, не ожидала встретить тебя здесь. К тому же так открыто.
– Сам не ожидал, что наткнусь на тебя именно тут. Думал, придется подгадать ночь и опять через поверенного вытаскивать из лагеря или пробираться самому под видом твоей тренировки. Но пару дней назад уловил, что к чему, и решил хоть раз увидеться под солнцем, – ответил Рамир. – Правда, не думал, увидеть здесь стольких свидетелей. Они что, повсюду за тобой таскаются?
– Забудь о них, – отмахнулась женщина.
– Тебе виднее.
– Наконец-то перестал «выкать», – хмыкнула Бану. – Как ты здесь оказался?
– Я же разведчик, – усмехнулся Рамир, присаживаясь на песок. – Я обязан уходить далеко вперед. Например, сейчас моя задача, посмотреть, что делается на этой стороне переправы, в тридцати милях от лагеря алых, и убедиться, что здесь никого нет, – улыбнулся, взглянув снизу-вверх на стоявшую рядом женщину.
– Ты пришел пешком? – Бану спросила так, будто сама уже ответила «нет».
Рамир наигранно развел руками:
– Мы с тобой ласбарнские пески переходили, а ты удивляешься такой незначительной прогулке.
Бансабира молчала и смотрела на мужчину до того выразительно, что тот, снова отвернувшись к реке, вынужден был продолжить:
