После короткого стука дверь распахнулась и вошла Подзорова. И тут же от по-летнему раскрытого, окна повеяло сквозняком и пошло ворошить шпоры, уже аккуратно распределенные на столе по темам. Подзорова усмехнулась.
Соловьева одарила? – бесполезно отрицать очевидное. Леша только скривил гримасу, чтобы Подзорова поняла, как он безразличен к этому подарку, – Ну, не скажи, – покачала головой Подзорова, – Не всякому шпоры дарят. И вообще дело не в том. Мне не дорог твой подарок дорога твоя любовь.
Леша молчал, всем своим видом пытаясь подчеркнуть полное безразличие и к шпорам и к комментариям на этот счет. За шпорами он не гонялся. Просто отказаться от подарка было некрасиво. Соловьева ведь, действительно, выцыганила этот комплект шпор специально для него. И отказ был бы приравнен к госизмене. А она, как Леша уже убедился, была ревнива ко всякого рода знакам внимания. И если в сессию, когда каждая минута, она пожертвовала временем и достала ему шпоры, это и подарок, и знак внимания, и символ одновременно. Леша бы прекрасно без всего обошелся. Но никуда не денешься.
Соловьева была из тех студенток, кто надеется на шпоры, как на палочку-выручалочку. Тратит время на их каллиграфическое выведение, чтобы и мелко, и четко. Но она, вдобавок, была и из тех, кто, высчитав, где раньше сдают тот же самый предмет, дежурит под дверью аудитории. И выхватывает, как горячие пирожки, шпоры, у сдавших экзамен, для коих это уже макулатура. Как не подарить шпору девушке с таким просящим печальным взглядом.
Шпоры ей нужны были скорее для поднятия духа, так как вытянуть их из своих потаенных мест она боялась. Несмотря на то, что она не пропускала ни одной пары, аккуратно вела конспекты, на экзаменах терялась, и успехами похвастать не могла. Видно, ее жалобный взгляд с поволокой не трогал экзаменаторов. Вон Танька Бирюкова, та из раза в раз подгадывала, чтобы подсесть к тому, кто способен оценить ее внешние данные. Разве стройная блондинка не в силах взять обработать экзаменатора? Но Соловьева, хоть и хорошенькая, не ставила на внешность. И не было экзамена, на который она бы пришла без шпор.
С пятой, зимней сессии ее задачи усложнились. Она стала охотиться за двумя комплектами, для себя и для Леши. Сначала, на первом экзамене, он был приятно удивлен. На втором просто удивлен, и сказал, что она напрасно переживает. На третьем неприятно удивлен. И на шестой, летней сессии картина со шпорами стала повторяться. И это Лешу доставало.
Хочешь, я тебе отдам, – предложил он Подзоровой.
У меня своих по макушку, – ее губы презрительно изогнулись подковой, – Я не о шпорах. Я по другому вопросу, – она понизила чуть не до хрипа голос, – Мы с девочками решили поехать в Кивыили.
Леша понял: четыре подруги по общаге, все с их факультета, Оля, Таня, Надя и Лариса, – вознамерились поехать на практику в эти самые Кивыили, куда он собирался. Это лучшие места практики, и всего четыре места. Может быть, Кивыиыли это захолустье, но почти закордонное. Это Эстония. Распределение на практику производилось по успеваемости, по среднему баллу. А этот средний балл у Леши и его соседа по комнате Суворова был отнюдь не средним. И они попадали в Эстонию. А эти самые четыре красавицы не попадали. А им хотелось. Вот Подзорова и явилась выкручивать руки, чтобы Леша с Вовкой от Кивыили отказались добровольно. Они бы не цеплялись за Кивыили, будь что другое приличное. А не было. Только Чирчик и Северодонецк.
Экстрасенсы взглядом двигают спичечные коробки. А Леша почувствовал, как давящий взгляд Подзоровой плавно отодвигает его от Эстонии к Северодонецку. И не зацепишься за какое-нибудь возражение. И Вовку, как назло, где-то носило. Попробуй отказать девочкам, с которыми немало проучились вместе, к которым частенько бегали на чай. Не пуд, так полпуда соли съели. А Вовка бегал к Таньке не только на чай. Леша искал, как бы поделикатнее выдать Подзоровой «наше вам с кисточкой». Но ничего не приходило в голову. Он широко раскрыл глаза и улыбнулся, как ему казалось, ядовитой улыбкой Мефистофеля.
Да? А мы с Володей, как ни странно, тоже решили поехать в Кивыили.
Ну, положим, вы поедете, и еще неизвестно, кто с вами. А нас уже четверо.
Как неизвестно? Мендельсон и, кажется, Савченко.
Вот видишь, ты даже не знаешь, Савченко или не Савченко. С Савченко я уже решила вопрос. И Мендельсоном нет проблем. Он только что женился и теперь без Нади никуда не рыпнется. И потом, нужен тебе этот Мендельсон? Он ведь нудный.
Он вполне нормальный.
А нормальный мужчина, уступит девушкам. Вот почему-то я не сомневаюсь, что Мендельсон уступит. Так что, Мендельсона не впутывай, – Подзорова смотрела на Лешу так, что ему следовало устыдиться, – Что ты, в конце концов, не джентльмен?
Ну, хорошо. Положим, мы с Вовкой откажемся. Положим, и Мендельсон откажется. Чисто теоретически. Но тогда другие станут претендовать, у которых средний балл выше вашего.
За это не беспокойся. Это я беру на себя.
Ну ладно, – сказал Леша, – Вовки нет. Без него такие вещи не решаются. Придет – поговорим.
А с ним уже Таня говорила.
Это был внезапный удар. Определенно, Подзорова обдумала тактику боя, и обойдя неприятеля с флангов, не оставила пути к отступлению. И теперь с улыбкой победителя, она ушла триумфатором, оставив Леше считать потери.
