«Дураку – дурацкая смерть, – подумал Демос, запирая дверь изнутри. – Как бы этой ночью не случилась еще одна».
Он прислонил трость к столу и огляделся. Императорский кабинет, где еще утром кипела жизнь, казался покинутым. Скупой лунный свет выхватывал из мрака очертания мебели. Угли в камине давно потухли, пахло воском и забродившими фруктами. За стеной в опочивальне кто-то истошно завыл – должно быть, внезапно овдовевшая императрица наконец-то осознала случившееся.
Демос тряхнул головой, собираясь с мыслями. Со скорбью успеется. Сейчас требовалось спасать семью. Он зажег свечу и приступил к поискам.
«Времени в обрез. Лишь бы дядюшка не перепрятал документ. Угораздило же Маргия преставиться в день, когда весь двор в сборе».
Он и раньше предполагал, что владыку погубит либо жадность, либо глупость, но не ожидал, что гибель эта окажется столь циничной. Императора Маргия, повелителя половины материка и лидера Криасморского договора, прикончила… вишневая косточка.
– Ну же, где оно? – едва слышно бормотал Демос, роясь в столе покойника. Среди свитков то и дело попадались яблочные огрызки. Он чертыхнулся, вляпавшись в открытую чернильницу, наспех вытер пальцы о край туники и продолжил поиски.
«У завещания нет копий. Кто найдет документ первым, получит всю власть. Жаль, что даже в случае успеха все сливки снимет Аллантайн. Черт бы побрал этого старого шантажиста».
Не прекращая поисков, Демос задумался, как бы поступил, действуй он по своей воле. Стал бы рыться в этих ящиках вместо того, чтобы попрощаться, как подобало хорошему племяннику?
«Неважно. Мой долг – думать о тех, кто остался».
Положение было скверным. В затылок дышала смерть, и от успеха этой тайной операции зависело едва ли не все. Канцлер Аллантайн выразился прозрачно: если Демос не выкрадет завещание, его Дому крышка. Рухнет все – карьера брата, репутация матери, дело отца, а сам Демос отправится на костер за старые грехи. Аллантайну хватило бы могущества все это устроить. И потому Демос искал проклятый докумет.
Наконец он нашарил потайное дно у нижнего ящичка, схватил нож для писем, поддел рычажок – лезвие сорвалось и едва не полоснуло его по руке. Когда тайник поддался, он с облегчением выдохнул:
– Иди-ка сюда…
«Если уж приходится действовать в чужих интересах, пусть наградой мне будет то, что я узнаю содержание документа первым».
Демос поставил свечу на стол и поднес бумагу к свету. Но, чем дальше он читал, тем тревожнее становилось у него на душе.
– Ну Маргий! Ну жучара! – не удержался он и спешно сложил бумагу пополам. – Вот дерьмо.
«Не удосужился заделать наследников, так решил оставить трон жене? Боже, когда Аллантайн это увидит, его удар хватит! Канцлер-то наверняка рассчитывал увидеть в завещаии мое имя. Потому и постарался накопать про мой Дом побольше грязи – чтобы я не сорвался с поводка».
Демос опасливо огляделся. Знание, которым он ныне обладал, грозило осложнить все еще больше.
«Ничего хорошего из этой затеи не выйдет, дорогой дядюшка. Женщина не может сидеть на троне империи – так указал Таллоний Великий. Но что велел один император, может отменить другой. Впрочем, вряд ли здесь признают таргосийку, которая и говорить толком по-нашему не научилась. Ладно, пусть с этим разбирается Алантайн. В конце концов это его затея».
Теперь следовало убираться отсюда как можно быстрее. Демос нашел кожаную папку, наспех вытряхнул из нее какие-то бумаги, сунул внутрь завещание и крепко стиснул находку под мышкой.
«Пора. Ихраз и Лахель уже наверняка забеспокоились».
Он споткнулся о выдвинутый ящик, обругал себя за рассеянность, наклонился, прикрыл потайное дно ворохом писем. Но, выпрямившись, выронил свечу от неожиданности.
Выход преградил человек – одежда темная, лицо скрыто шарфом на южный манер, взгляд холодный и спокойный. Демос крепче сжал папку с завещанием, заметив у того в руках кинжал.
«Идиот! – только сейчас Демос увидел качавшиеся на ветерке шторы. – Я забыл проверить окно».
– Благодарю за помощь в поисках, – шепнул незнакомец. – Пожалуйста, отдайте мне документ.
«Шуметь нельзя – услышат в опочивальне. Придется выкручиваться самому».
– Боюсь, не могу.
– Сделайте то, что я говорю, – настаивал незваный гость. – Я не хотел бы вас калечить.
Демос почти беззвучно хохотнул и, заложив прядь волос за ухо, повернулся к незнакомцу обожженой половиной лица.
– Калечить? – отозвался он и кивнул на трость. – Я с трудом передвигаю ноги, а моей горелой рожей прачки пугают детей. Порой я и сам мечтаю о быстрой смерти. Однако сегодня от этого документа зависят судьбы других людей, так что придется немного пожить и унести их с собой. Недостойно думать лишь о себе, знаете ли.
Демос намеренно повысил голос и говорил, повернув голову в сторону коридора, надеясь, что сторожившая снаружи Лахель его услышит.
«Она сообразительная девочка, всегда находит выход. Ну же, дорогая, спаси меня. Спаси, как ты всегда это делаешь».
Ему послышался не то шорох, не то тихое шарканье, но незнакомец не дал отвлечься. В два шага он оказался подле Демоса и до жути крепко схватил папку. Герцог вцепился в нее еще сильнее и встретился с укоризненным взглядом светлых глаз.
