Наверное, все из-за дождя. Именно дождь заставил его вспомнить эту историю. Струи воды барабанили в окна, хлестали по крыше, ледяным дыханием заползали под двери.
От пронизывающей сырости кости ломило даже у камина. Возраст особенно давал себя знать осенью, долгими и промозглыми вечерами. Но холодной, темной зимой – он это точно знал – будет еще хуже.
Дети уже собрались: сгрудились на полу, залезли в кресла. Обращенные к нему лица светились ожиданием – он обещал им сказку, чтобы скрасить скуку ненастного дня.
Старик не собирался рассказывать именно эту историю, слишком жестокую для таких малышей. Но дождь свистящим шепотом подсказывал слова, рвавшиеся наружу.
Даже сказочник – а возможно, особенно сказочник – должен уметь слушать.
– Я знаю одну историю, – начал он, и дети нетерпеливо заерзали. – О храбрости и трусости, о крови и смерти и, конечно, о жизни. О любви и утрате.
– А чудовища там есть? – спросил кто-то из самых маленьких; его голубые глаза широко раскрылись от предвкушения страха и восторга.
– Как же без них, – ответил старик. – Чудовища были всегда. Как и те мужчины, которые были на их стороне, и те, кто был против них.
– И женщины! – добавила одна из девочек постарше. Старик улыбнулся.
– И женщины тоже. Храбрые и искренние, лживые и смертельно опасные. В свое время мне встречались и те, и другие. История, которую я вам расскажу, случилась много лет назад. Начиналась она в разное время и в разных местах, а конец у нее один.
Прислушиваясь к завыванию ветра, старик взял чашку с чаем, чтобы смягчить горло. В камине потрескивал огонь, отбрасывая золотистые блики на его морщинистое лицо.
– Вот как она началась… В самый разгар лета под черным небом, прорезанным голубыми вспышками молний, на высоком утесе, который нависал над бушующим морем, стоял волшебник…
Эйре, Киури
1128 г.
Внутри у него неистовствовала буря, черная и свирепая, ничем не уступавшая грозе, бушевавшей в небе. Он стоял на блестевшем от дождя утесе, и кровь его кипела, подобно тому, как вскипал вихрями окружавший его воздух.
Имя его бури – скорбь.
Голубоватыми вспышками молний, яркими и пронизывающими, горе сверкало в его глазах. Ярость стекала с кончиков пальцев кровавыми зигзагами, которые раскалывали воздух громовыми раскатами, напоминавшими залпы тысячи пушек.
Высоко подняв жезл, он выкрикнул слова заклинания. Алые молнии его гнева и голубые вспышки грозы сталкивались в небе в беспощадной битве, и это зрелище заставляло людей поспешно прятаться в пещерах и домах, запирать двери и окна, прижимать к себе плачущих и дрожащих от страха детей, моля богов о защите.
Даже волшебники трепетали в своих замках.
Скала гудела, морская вода стала черной, словно разверзнутая пасть преисподней, а волшебник все свирепствовал, изливая свое горе. Дождь, хлеставший из раненого неба, был алым, как кровь, – он шипел, насыщая море и землю своей влагой, а воздух пропитался запахом его испарений.
Потом эту ночь называли Ночью Скорби, и всякий, кто осмеливался упомянуть о ней, рассказывал о колдуне, который стоял на высоком утесе, бросая вызов и небесам, и преисподней – кровавый дождь пропитал его плащ и стекал по худому лицу подобно слезам смерти.
Его звали Хойт, и он принадлежал к роду Маккена, который – согласно преданию – вел свое происхождение от Морриган, богини войны. Сила его была велика – но еще юна, как и он сам. Теперь, движимый взрывом чувств, позабыв об осторожности, долге и свете, он выковывал из своего дара оружие. Свой меч, свое копье.
Имя той, которую он вызвал во время страшной бури, было Смерть.
Под завывание ветра Хойт повернулся спиной к бушующему морю. Существо, стоявшее перед ним на твердой земле, некогда было земной женщиной. Она улыбалась. Неправдоподобно красивая – и холодная, словно зима. Нежные голубые глаза, яркие, словно лепестки роз, губы, молочно-белая кожа. Голос ее звучал чудесной музыкой – пение сирены, уже погубившей бесчисленное количество мужчин.
– Ты так спешил вызвать меня. Жаждешь моего поцелуя, Маккена?
– Ты убила моего брата?
– Смерть… – не обращая внимания на дождь, она откинула капюшон, – не так проста. Ты слишком юн, чтобы понять ее великолепие. Я преподнесла ему дар. Драгоценный и наделяющий силой.
– Он теперь проклят.
– О! – Женщина взмахнула рукой. – Совсем небольшая плата за вечность. Весь мир в его руках, и желаниям его нет преград. Он знает то, что тебе и не снилось. Теперь он принадлежит мне, и моя власть над ним сильнее, чем была твоя.
– Ты – злой дух, и на твоих руках его кровь. Клянусь богиней, я уничтожу тебя.
Она весело рассмеялась – словно ребенок, которому пообещали любимое лакомство.
– Его кровь на моих руках, в моем горле. А моя кровь в нем. Теперь он подобен мне, дитя ночи и мрака. Жаждешь уничтожить собственного брата? Твоего близнеца?
Стлавшийся по земле туман расступался, шелковыми складками собираясь под ее ногами.
– Я чувствую твою силу, твою скорбь и твое удивление. Прямо теперь, на этом месте, я предлагаю тебе дар. Вы опять станете близнецами, Хойт Маккена. Я подарю тебе смерть, равную вечной жизни.
Он опустил жезл и посмотрел на нее сквозь пелену дождя.
