20 декабря 20хх г. 17:13
От кого: «СуперГорошиков»
Кому: «Пшеничная.Крематорий»
«Здравствуйте, Татьяна Валентиновна.
Пишу с личного ящика, и, надеюсь, что вы мне поможете с тем делом.
Мне, как человеку, а не как представителю органов.
Я кучу раз прочитал ваши показания, не считаю, что вы сумасшедшая или врете, но многого не понимаю.
Как 13 декабря бизнесхрен выпрыгнул из вашего окна на пятом этаже и не убился?
Куда он пропал?
С чего вообще все началось?
Только мне, обещаю, информация дальше не пойдет. У нас на этого извращенца такая база, мы только рады бы были вашей помощи. Но мне лично очень интересно, как вы смогли до него добраться…
С уважением,
Сергей Горошиков»
***
21 декабря 20хх г. 00:08
От кого: «Пшеничная.Крематорий»
Кому: «СуперГорошиков»
«Здравствуйте, Сергей.
Я и не скрываю ничего. Сама ведь к вам пришла.
Судак этот сам решил ко мне прийти, я его не звала. Ну, и так сложилось просто…
Но если вы хотите знать с чего все началось, то рассказ мой будет долгим…
Я всегда любила животных. В детстве я очень хотела помочь всем-всем животным на свете! Чтобы беззащитные создания всегда были любимы и всегда были счастливы!
Так я и сделала!
Теперь я собираю трупы никому не нужных, но уже абсолютно счастливых животных, и утилизирую их.
Нет, сначала я организовала обычный приют для бездомных и брошенных, но кризис 2008, отсутствие сочувствующих и маленький кредит сделали свое дело…
Их было всего 12. И каждого я помню по имени.
Две дворняги одинаковой расцветки – умный Шпунтик и глупый Николаша; ушастая корги Мартина, ползавшая на пузе, потому что потеряла все пальцы; слепой шпиц Пью; визгливые, вечно голодные заморские свинки – Бобетта, Свиннетта, в другой клетке – Густав, Карл, Зигмунд; облезлый рыжий кот Пшик и, похожий на размытое пятно акварельной краски, дымчатый кот Мякиш; ну и, конечно, моя вечная спутница – Лариска – естественно, белая крыса.
Ушли они все разом – яркими искрами погребального костра, который устроили потерявшие берега коллекторы…
Я могла уйти вместе с ними и той ночью, и позже. Но не сделала этого. Что-то не дает.
Очнувшись через неделю в своей малометражной наследственной квартире, я поняла, что надо жить дальше, надо что-то есть и как-то платить по счетам. И что в мои сорок мне уже поздно менять мечту. Семью Бог как-то не дал, а вот с животными мне всегда было легче иметь дело, чем с людьми. И я поняла, что работать хочу только с ними.
Но не могу! С живыми не могу! Ведь даже в зоомагазине, в этом зверином чистилище, я представляю их мертвыми!
Пошла на ветеринарную станцию, спросила, какая есть работа, но чтобы не с живыми. Оказывается, целая проблема с утилизацией трупиков! «А куда же простые владельцы мертвых питомцев девают?» – спросите вы.
А кто как! Кто-то выкидывает как твердые бытовые отходы в мусорку, бывает даже без коробки или мало-мальского савана из старого половичка. Животных поменьше могут в унитаз смыть; закапывают в перелеске, если люди порядочные; или присыпают листьями и свежим снегом прямо на газоне у дома. Короче, вот, как смог.
Печально…
Меня на эту работу уговорили Они. Почти каждый день мне мерещилась в отражении Лариска, она смотрела из-под воротника халата своими красными застывшими глазами. И все мои двенадцать призраков преследовали меня дома. Я пошла у них на поводу, чтобы хоронить их каждый раз вместе с трупиками других животных. Хоронить их, тех, кого не спасла…
Так я открыла мой пункт кремации домашних животных.
Как Дед Мороз я ходила по людному городу с большим мешком «подарков». Я и действительно на него похожа в дутом пуховике и унтах, только бороды нет.
Сначала я работала по сигналу с ветеринарных станций, куда звонили зареванные детишки и запаниковавшие родители зареванных детишек. Мои привидения неотступно продолжали мне являться: Шпунтик и Николаша ходили за мной по службе, обнюхивали двери помещений, где лежал трупик; Лариска всегда смотрела на меня в зеркало из-под воротника; Бобетта, Свиннетта, Густав, Карл, Зигмунд продолжали будить меня голодным визгом по ночам, и замолкали только после очередных похорон. Пшик и Мякиш соблазнительно спали по утрам на моем месте, а Мартина и Пью растягивались в коридоре, мешая собираться на работу.
Ах, да! Потом мне уже перестали звонить люди, Шпунтик и Николаша сами стали водить меня по городу и носом показывали, где начало остывать очередное тельце.
А вообще, так себе работа – хоронить самых счастливых животных…»
***
Утро было недобрым. Проговаривая очередную ругань на поросят из-за бессонной ночи, Таня привычным жестом убрала из клетки скукоженную увядшую морковку и положила свеженькие ароматные кусочки, дважды споткнувшись об растянувшуюся на ковре Мартину.
В ванной еще опухшими глазами Татьяна подмигнула Лариске и, не обращая на нее внимания, умылась и причесалась. Лицо немного посвежело, и с ровным пробором русых волос начавшая сидеть женщина перестала быть похожей на енота после драки. Может быть, только чуть-чуть.
