ПОСЛЕДНЕМУ ВЕРИВШЕМУ ПОКОЛЕНИЮ.
Низкий наш поклон.
Предисловие
Я медленно бреду по узенькому заснеженному тротуару, старательно обходя небольшие лужицы, едва скованные тонким ледком. Зябко. Улицы пусты, прохожих в этот предвечерний час мало. Городок тихий, провинциальный, патриархально-старинный, по обеим сторонам улицы тянутся домишки постройки века прошлого. А то и позапрошлого. Старые высоченные каштаны и вязы, посаженные еще при последнем русском Императоре и повидавшие на своем веку столько событий и таких людей, что аж дух захватывает!– сердито поскрипывают обмерзшими ветвями где-то наверху. Сквозь редкие вскрики ворон слышатся их старческие ворчливые голоса.
Я ищу глазами табличку с указанием названия улицы, долго ищу, взгляд скользит по ветхим старинным карнизам, законным местам для таких табличек, по давнишней кладки щербатым стенам из узкого, не в пример нынешнему, темно-бордового от времени кирпича и, наконец, читаю: "ул. Б.М. Думенко". Ага. А улица Буденного, это уж я точно знаю, еще впереди. Квартала через два-три.
А тот адрес, что мне нужен, так и звучит:" Угол Буденного и Думенко".
Как же порой в жизни нашей все очень просто: вот улица имени прославленного Маршала Буденного. А вот и улица красного командира Думенко. Тут они пересекаются, вот вам сюда и надо.
Улица Буденного, припоминают старожилы, появилась в городке давно, очень давно, наверное, еще при жизни самого Маршала. А вот улица Думенко еще лет двадцать назад называлась Второй профсоюзной. Кстати, Первую профсоюзную я так и не нашел на карте тех лет. Знающие люди говорят, что в горбачевскую эпоху, когда сверху прозвучала вдруг команда назвать одну из улиц городка именем Думенко, какой-то местный партийный чиновник, особо не вдаваясь в исторические подробности, повелел переименовать именно Вторую профсоюзную:
-Она ведь как раз и упирается в улицу Буденного. Вот, как бы и будет…, к месту. Тот был красный командир. Ну, и этот, понимаешь, то же! Воевали-то, оказывается, вместе!
Эх, это наше русское "как бы"!
Так и пересекла однажды улицу Буденного, увитую старыми вязами да каштанами, не раз видавшими вживую и самих наших героев, новоявленная улица Думенко. Знал бы тот партийный функционер, в какое он попал яблочко и каким сакральным смыслом невольно наделил он на долгие годы вперед это свое решение!
Ну, а герой этой повести, Григорий Остапенко, в мутных водах гражданской войны был занесен, как та колючка курая перекати-поле, в щедро окропленный русской кровью ее угол – угол Буденного и Думенко случайно, по воле ее волн…И стал тем винтиком, той капелькой, которая круто изменила и судьбы красных первоконников и судьбу его самого и, может быть, судьбу России…
И будет его бросать нелегкая судьбина то на черное гиблое дно, то на самую сверкающую вершину. Вместе со своим народом, со всей своей многострадальной Родиной будет он обжигаться в горниле ее истории, пройдет стальную закалку суровым, беспощадным, смертельно опасным Красным калением под горном Великого кузнеца – безжалостного Созидателя.
Был ли у Григория другой выбор? У Крестинского? У Ольги? У Сталина? Был ли иной выбор у России?
Решать Вам, дорогой читатель.
А мой удел – Правда.
Я не жестокий человек. Я люблю средневековую живопись Тициана, душистые полевые цветы весны и пьяное пение соловья на зорьке…Мне жаль даже мотылька, только что напрасно сгоревшего в предрассветном пламени моей оплывающей свечи. Но я все-же соединю их, глубоких уже и никому не нужных стариков, в самом конце их жизненного пути, вместе: и Григория, отставного генерала КГБ, и деникинского полковника Владимира Крестинского, простого советского пенсионера, опять в одном углу, в печальном и скучном доме престарелых…И пусть они по-стариковски говорят и спорят меж собой, два глубоких одиночества, два непримиримых лагеря, две разных и пока не помирившихся русских мысли, два противоположных и вечных мировоззрения… И пусть они тихо, по-стариковски, однажды уйдут на покой, в вечность, все так же споря и упрекая друг друга…Быть может, в этом вечном споре и родится, наконец, под русским небом ИСТИНА ?
А мы…
Перенесемся же мысленно на зарю того сумбурного, архаичного и-кровавого века и мы, дорогой читатель, под эти самые вековые деревья, когда они едва еще достигали крашенных железных крыш этих самых, чудом сохранившихся, покосившихся старинных домиков, вросших в землю вдоль неширокого тротуара.
Туда, где однажды, в самом пекле и хаосе Гражданской войны, так фатально пересеклись судьбы наших славных героев- Буденного и Думенко.
Нет, правильнее будет: Думенко и Буденного.
Но сперва был простой дембель с Мировой войны Григорий Шевкоплясов, только что вернувшийся из развалившейся, охваченной революционным порывом и Советами солдатских и матросских депутатов десятимиллионной Русской армии. Как и геройский вахмистр Борька Думенко, как и такой же вахмистр Сенька Буденный. А промеж них, известных красных командиров, как тонкая струйка песка между шестернями сложного механизма – наш Гришка. А за ним – вездесущая рука полковника Генштаба Владимира Крестинского.
