У кота не было имени. Те глупые прозвища, которые пытались прицепить к нему люди, он никогда не считал своими. Одинокому существу, если оно не признает хозяина и сторонится себе подобных, достаточно быть просто котом. Без дурацких кличек.
Кот жил у старухи. Он ловил для нее мышей и получал за это скудные объедки со стола. Ее сморщенная рука редко тянулась к нему, чтобы погладить пушистую рыжую шерсть. Чаще она норовила ударить его клюкой или запустить чем-нибудь тяжелым. Иногда ее посещала блажь, вызванная короткой вспышкой хорошего настроения, и тогда кот уворачивался от неприятных ласк. Сморщенное лицо искажала злобная гримаса и старуха снова пыталась его ударить. Кот оборачивался на пороге, окидывал ее презрительным взглядом и убегал на целый день в лес. Там он подолгу бродил среди зарослей дикой земляники. Весь обращаясь в нюх, кот растворялся в волшебных запахах земли и возвращался только к вечеру, а то и к утру.
Старуха впускала его в дом. Недавно в город пришла чума, которая уносила больше жизней, чем полыхающие на площади костры инквизиции. Чуму распространяли крысы, а кот прекрасно их ловил. Старухе не хотелось умирать в одиночестве своей грязной комнаты, пока соседи заколачивают окна в ее доме, чтобы запереть ее там вместе с заразой. Поэтому она впускала кота и даже швыряла ему какие-то неаппетитные огрызки со стола.
Он встретил ее ранним осенним утром. Женщину, что жила по соседству. Ее длинные волосы, выбивающиеся из аккуратного чепца, были рыжими, как и его шерсть. Она увидела его и остановилась. Ее сияющее лицо отражалось в бездонном зеркале кошачьих глаз. Женщина улыбнулась и протянула к нему руку. От ладони исходил едва уловимый запах молока, хлеба и каких-то трав. Поддаваясь незнакомому порыву, кот выгнул спину и робко ткнулся носом в ее пальцы. Она погладила его, заставив золотистое кошачье тело завибрировать от непривычного удовольствия. Потом женщина ушла, а кот долго смотрел ей в след.
