Планета встретила бесприютным пустынным пейзажем и свистящим шумом радиопомех в наушниках.
– Сели, – коротко доложил пилот Антон Краев, когда замерло последнее дрожание. Это слово показалось вдруг похожим на приговор – древний манускрипт на серой телячьей коже с золотой печатью.
Капитан Сайрус Гордон кивнул в ответ и перевёл взгляд на жёлтую песчаную пустошь. Перед ним на пульте лежала смятая магнитная карта. Не глядя можно было провести ладонью по тонкому пластику, и вшитый под кожу чип отправит информацию в мозг: «Экспедиция Клода Гросса» – вот что там было написано.
Сайрус Гордон не мог сказать, что у него теплилась какая-то особенная надежда на Клода, но… Ни одного следа. В эфире помехи. Проклятая планета.
Они должны будут найти Клода Гросса, как Клод Гросс должен был найти Мака Прейса, как Мак Прейс – Бориса Юровского, Как Борис…
Нет, тот ещё никого не искал.
Пятая экспедиция. Эфир чист, пусты экраны био- и магнитоискателей. Эдакая девственная планета, словно и не пропадали на ней четыре предыдущих экспедиции.
– А вы заметили, – спросил капитан, оторвав взгляд от поглощающей мысли желтизны. – У неё такой вид, словно она не желает контакта?
Судовой врач Ив Норн откинулся на спинку кресла, привычным жестом прикрывая ладонью портсигар.
– По-моему, – сказал он, – твой, – он подчеркнул, – твой вид подтверждает версию о сумасшествии экипажа под влиянием особенностей местного пейзажа.
– Хорошо, – пожал сухими острыми плечами Гордон. – Я схожу с ума и ухожу в пустыню без скафандра. А корабль?
– Уничтожаешь.
– Логично, – капитан поднялся, прошёлся по рубке и вопросил грозно: – Но изолировать меня уже бесполезно, не так ли?!
Человеку, не знающему Сайруса Гордона, было бы трудно поверить, что он шутит, но капитан шутил.
Антон еще не успел привыкнуть к неожиданным перепадам в настроении капитана и для верности посмотрел на Ива: доктор улыбался сдержанно и иронично.
– Значит, мы обречены, кэп, – сказал он вроде бы весело, но что-то настораживало и в его голосе. – Спустимся покурить, пока не поздно?
Антон одним движением отключил всю противоперегрузочную сбрую и с удовольствием потянулся. Потом, запустив пальцы в светлые пряди надо лбом, предложил неуверенно:
– А что, если радиация? После взрыва корабля должна остаться повышенная радиация?
– Не годится, Антон, – терпеливо пояснил доктор. – Чтобы засечь такой слабый источник радиации, нам пришлось бы буквально исползать планету на брюхе.
Он гибко поднялся из кресла и, разминая в пальцах сигарету, спустился в коридор. Гордон догнал его и тоже закурил, прислонившись к вентиляционной сетке.
– Возможно, обломки заносит песком? – между затяжками предположил капитан. – Пыльные бури, должны быть, не редки здесь. Пожалуй, нам остаётся лишь искать твёрдый грунт, только там могли сохраниться следы. Я знал Гросса. Твёрдый грунт привлёк бы его. Здесь это, пожалуй, единственная достопримечательность. Тем более что мы сейчас меньше, чем в двух милях от места, где садился Гросс… – размеренная речь неожиданно оборвалась, капитан редко ставил точки.
– Очень смутно, – покачал головой доктор.
– Я знаю, Ив, ты придерживался теории сэшей ещё на базе. Но зачем ты тогда полетел со мной? Да и что такое сэш? Я не видел человека, который мог бы сказать мне что-нибудь разумное насчёт сэшей.
– Когда-то считалась серьёзной только механика Ньютона, – осторожно заметил доктор.
Капитан не ответил.
Ив видел, что капитан старается казаться более уверенным и спокойным, чем обычно. Знал и причину его скрытого напряжения.
Гордону недавно перевалило за 90. Для человека, живущего на Земле, это не препятствие для продолжения карьеры, но не для космолётчика. По возвращению капитана ждала пенсия, списание на грунт.
Космос жесток. Хотя с виду кэп оставался всё так же сух и крепок, но его психика была уже психикой девяностолетнего. Особенно обострилось предчувствие событий. Вернее, одного события – собственной смерти. И теперь, хоть капитан и не подавал вида, для Ива, летавшего с ним восемь лет, не было секретом, что Сайруса Гордона одолевают самые дурные предчувствия.
