Запись переговоров между Центром управления полетом «Москва» и интернациональной орбитальной лунной станцией:
«– ЦУП «Москва», «Инолус» на связи, ответьте!
– Привет, Лева! Что за срочность?
– Здравствуйте, шеф! У меня вопрос по установке для кристаллизации «Сплав». В нее действительно были загружены одинаковые ампулы?
– Э… Насколько я знаю, да. А в чем дело?
– Я забирал в модуле «Уэллс» инструменты и увидел, что крышка «Сплава» немного сдвинулась. Видимо, замок открылся из-за толчка при стыковке со станцией. Заглянул внутрь… Три ампулы из двадцати имеют не серую окраску, а красновато-оранжевую. Я не утерпел и взял одну ампулу на исследование.
– Лева, хочу тебе напомнить, что у вас со Стеллой послезавтра выход в космос. Еще нужно подготовить скафандры… Ты бы не отвлекался на мелочи, а?
– Хорошо, шеф. Я займусь анализом ампулы после выхода. Но пусть она пока полежит в моей каюте».
Отсюда, со стороны грузового корабля «Кентавр», «Инолус» – интернациональная орбитальная лунная станция – очень похожа на огромный зонт с толстой и короткой ручкой.
Перекрестье из четырех состыкованных под углом девяносто градусов друг к другу исследовательских модулей насажено на ступицу, образованную сцепкой бытового и базового блоков. К левому исследовательскому модулю пристыкован наш «Лунник» – лунный научно-исследовательский корабль. К правому – короткохвостый и крупноголовый американский «Мудр», «Мун Драгон», сиречь «Лунный Дракон». На зенитном модуле продолговатой сосиской с фарой спускаемого аппарата на конце торчит автономный грузовой корабль «Герберт Уэллс» Европейского космического агентства, зашедший на пару недель к нам в гости с партией грузов.
Внизу, на надирном модуле, для полной симметрии не хватает бесформенной громады «Селенита». Лунный корабль три дня назад ушел на базу «Селена» в Океане Бурь. Исследовательская программа для Маши Серовой, Гжегожа Ступака, Чарли Робертсона и Гао Лювэя рассчитана на два месяца работы на лунной поверхности.
Выше модульного перекрестья «Инолуса» располагается ферменная зона – на металлических конструкциях, установленных на верхнем торце станции, развернуты сиреневые поля солнечных батарей. Они-то и довершают полностью картину огромного четырехугольного космического «зонта» с короткой толстой ручкой.
– Спишь, Трофимыч? – с легкой насмешкой в голосе спрашивает Стелла «Ночка» Уилсон. Мое отчество звучит в устах бортинженера мягко и по-домашнему, почти интимно.
Она уже погрузила внутрь шлюза базового блока снятый мною комплект стыковочной аппаратуры с «Кентавра» и теперь, проворно перебирая руками по поручню, вновь приближается к грузовичку. Стелла – пышнотелая и весьма активная афроамериканка, сама себя прозвавшая «Ночкой», как она выразилась, «в целях окончательной расовой толерантности», – наловчилась очень ловко и быстро работать в выходном скафандре. Я же, напротив, не суечусь и делаю свое дело, может, и несколько медлительно, но зато основательно и надежно.
– Отдыхаю, – нехотя отзываюсь я. – Мы с тобой практически полностью закончили демонтаж. Осталось снять крепление антенны.
За те пять часов, которые длится наш выход в космос, я действительно устал. Если Стелле заранее была отведена роль подмастерья, таскающего для мастера инструменты и уносящего снятые с «Кентавра» грузы, то основная слесарная работа выпала мне. А крутить гайки – пусть даже и в невесомости, и с помощью универсального шуруповерта – далеко не так уж легко, как может показаться. Кисти рук и предплечья постепенно налились свинцовой тяжестью усталости.
Меня от «Ночки» отделяет всего каких-то три метра. Я завис в пространстве почти у середины «Кентавра», над грузовой рамой между стыковочным и топливным отсеками. Грузовичок с Земли пришел к нам неделю назад. Мы быстренько перетаскали из него все грузы внутрь станции, перекачали доставленное топливо, и теперь осталось только снять с поверхности стыковочного отсека ненужное больше оборудование для сближения «Кентавра» с «Инолусом». Через несколько дней грузовик разделится надвое: стыковочный отсек останется в составе лунной станции, чтобы после дооснащения принять еще парочку модулей с Земли, а хвост «Кентавра» – топливный и агрегатный отсеки – отправятся в путешествие к Солнцу.
– Как у русских говорят: умучился после трудов правильных? – глядя на мою расслабленную позу, интересуется миссис Уилсон.
– Умаялся после трудов праведных, – почти автоматически поправляю я. Еще в начале полета мы со Стеллой условились, что она при необходимости будет корректировать мой английский, а я – следить за ее русским. Учиться всегда полезно, даже во время полугодовой лунной экспедиции.
