Космическая миссия по спасению мчалась на всех своих «атомных» парах. Мы приближались к цели своего полёта на новом, ещё экспериментальном корабле. Хоть корабль и назывался экспериментальным технологии были уже все проверены и опробованы по всем стандартам, включая Лунный стенд. Экспериментальный, потому что Роскосмос построил его на первой Лунной космической верфи. Много было вложено в начало Лунного проекта, но как только программа стала действовать, то сразу стали появляться новые изобретения, которые намного упростили процесс строительства и сам процесс жизнедеятельности персонала на станции. Где могли, справлялись либо с помощью роботов или с помощью аватаров, где не могли, приходилось лесть в скафандр и идти с инструментами для решения очередной задачи. Самое главное, так это отбор. Персонал отбирался очень серьёзно, с таким же требованием, как и к дальним полётам. В процессе становления станции и с годами наработок выработались определённые традиции и правила, которые действовали на уровне законов, но нигде, пока, не были прописаны. Но самое главное, психологический настрой и взаимодействие людей друг с другом строились на исключительном доверии друг к другу, поддержке и самое главное отсутствии агрессии. Учились решать все вопросы исключительно мирными способами. Очень важным был момент контроля гормонов. Человек не в состоянии контролировать все гормональные всплески, но в состоянии понять это, и с помощью тренингов и работы психологов, обычные люди становились готовыми, к физическим и гормональным стрессам. Конечно, им в этом помогали медики. Медицина вцепилась в возможность исследования биохимического, химического, биологического и всех других анализов. По мере продвижения познаний о жизни на Луне, медицина находила всё новые способы, как сохранится в работоспособном состоянии всё больше и больше времени. В конце концов, коллектив людей, которые побывали на Луне и те которые находятся на станции и планируют продолжать вахты, превратился в маленькое идеальное государство которое жило по идеологии заложенной ещё в древности в слово труд, которое можно было бы расшифровать как – твёрдо следую в своём творчестве в русле добра. На станции находились люди, которые действительно радели за свою работу. Это была идеология большинства, все думали о том, чтобы улучшения, давали возможность улучшить жизнедеятельность большинству людей на станции. Конечно, и культурная программа тоже была. Хоть люди и уставали сильно, но всё равно были возможности вечером посмотреть фильм, послушать музыку в процессе работы. Было решено придумать специальное космическое радио и телевидение. Подбирались фильмы, которые подходили под критерий психологов. Конечно, без психологов тут никак, пока жизнь на станции походила на длительный полёт, хоть и не в полной мере, поэтому старались всячески исключить негативные воздействия на психику. Не было фильмов с алкоголем и другими наркотиками, ну и без насилия. Возможно, полное отсутствие алкоголя и табака на станции способствовало прекрасному взаимодействию в коллективе. Наличие негативно влияющих факторов на трудовую деятельность могло привести к фатальным ошибкам. Так вот о фатальных ошибках. Наш корабль мчался к объекту в космическом пространстве, на орбите которого находился другой, самый современный корабль, построенный в сотрудничестве всего мира. Мы мчались, повторюсь на всех «ядерных парах», которые к тому времени смогли придумать наши учёные. Наш корабль хотели назвать Быстрым, но наша команда уже давно назвала его Конёк – Горбунок. Он был небольшим, самым быстрым и должен был помочь людям, находившимся в опасности, а может уже и погибшим. Все мы, конечно, надеялись на то, что мы сможем спасти экипаж.
Мы не сразу заподозрили не ладное. Но дело в том, что бортовая система, которая автоматически компилировала свой журнал полёта и отправляла его независимо от журнала капитана, стала передавать странные вещи. Такой отчёт был сделан из практических соображений, на всех кораблях. Система отправляла свои отчёты каждый час, а капитан, два раза в день как минимум. Так вот система чётко слала свои отчёты, а вот экипаж стал как-то странно относится к своим обязанностям. По показателям системы, экипаж стал чаще проводить время в своих каютах, капитан выходил если на связь, то выходил исключительно для формальных двух раз и с сухими, даже как бы надменно сквозь зубные отчёты. Потом наступил момент, когда люди стали вообще неделями не выходить из кают. А потом наступил день, когда всё перемешалось, наступила активность, которой не было даже впервые дни. Двери открывались и закрывались, свет включался и выключался. Оборудование, правда, стояло без дела. А потом просто пропали сигналы с отчётами. Остался только маячок. Как раз так совпало, что наши чудо учёные успели сварганить нашего конька-горбунка. Команда испытателей была готова. Было решено провести ускоренные испытания. Испытания конёк-горбунок выдержал прекрасно. Не было необходимости развёртки солнечных батарей. В наличии были новые атомные микрогенераторы, батареи большой мощности, которые могли работать десятки лет. Надо сказать вся электрика давно тянулась к микрогенерации. Генераторы становились всё меньше, в то же время они не теряли своей силовой мощности. А если размер был сопоставим с прежним, то количество вырабатываемой энергии становилось на порядок выше. Вся станция переходила на такие батареи и поэтому мы к ним относились очень хорошо, но всё равно две стандартные солнечные батареи были установлены на корабле. Помимо необходимого оборудования, наш конёк был упакован внутри и снаружи (в основном снаружи), спасательным оборудованием. Медицинских блока было три, каждый мог принять пять человек. Один блок это мастерская и ещё один блок с роботами и аватарами. По сути это были огромные контейнеры из сверх лёгкого и очень прочного материала способного переносить огромные перепады температуры с минимальной деформацией. Подвесить эти контейнеры позволяла модульная конструкция. В обычном положении эти контейнеры были прочно прикреплены к корпусу корабля и не имели шлюзового соединения, но они были подключены к энергетической системе корабля. В контейнер можно было попасть с двух сторон, что позволяло соединять его и с другими контейнерами. Также в нашем корабле был контейнер с «хлебными крошками» – это небольшой контейнер, лишённый системы поддержки жизнедеятельности человека. В этом контейнере находилось до 100 активных и 1000 пассивных спутников. Корабль автоматически отстреливал пассивные спутники, которые выполняли роль миниатюрных исследователей и указывали на гравитационные потоки, активные выпускались для того, чтобы усилить ретрансляцию и в активном режиме собирать информацию об окружающем пространстве. Это были небольшие спутники по размерам, но максимально насыщенные всяческими приборами. Благодаря таким «хлебным крошкам» пространство вокруг раскрывало перед нами свои секреты. Так как мы летели по следу другого комического корабля, то учёные не спешили расходовать активные спутники, да и пассивные почти не использовались. Корабль хоть и был загружен под завязку, но тяга новых двигателей была отменной, КПД превышал задуманное учёными. Опять эти учёные. Как Роскосмосу удалось добиться такой слаженности в работе своего коллектива? Скорее всего это правильно расставленные приоритеты в руководстве. Говорят, что потенциальных работников они начинают вычислять чуть ли не до зачатия. У нас даже иногда был разговор, в команде, так сказать мозговой штурм, ну и я выдвинул такую мысль, что у компании есть доступ к генетической базе данных всех жителей земли, ведь как объяснить что в нашей компании работают люди со всей планеты?
