«СВ» встретил меня гостеприимным уютом. Крахмальные занавески, голубая дорожка в сочетании с серой обивкой стен ласкали глаз. Батюшки-светы, и цветы-то у них есть, подумать только, под потолком по-домашнему ползли зеленые вьюны.
Андрей постучался в служебку. Сдвинулась непривычно бесшумная дверь с зеркалом внутри.
Первый сюрприз – проводник оказался проводницей.
Это была сочная женщина лет тридцати пяти с пшеничными волосами до плеч. Образ пшеницы возник не случайно – она мне напомнила Деметру, богиню плодородия с ее изобильными формами. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять их избыточность. Всего в ней было много, гораздо больше, чем достаточно! Круглые серые глаза с коровьими ресницами. Удивительные на лице природной блондинки, оттопыренные негритянские губы. Тонкая талия, подчеркнутая форменным кителем, смотрелась несуразно с широкими плечами, литыми бедрами и высокой грудью. Большие белые зубы самодовольно выпирали при плотоядной улыбке. Ноги, правда, были кривоваты, что, впрочем, делало это языческое изваяние более человеческим и доступным, производящим неизгладимое впечатление на необразованных мужчин.
– Вот принимай, – сказал ей Андрей, украдкой сунул ей мои деньги и тут же ушел.
– Мария меня зовут, – сообщило изваяние, ловко припрятав добычу.
Именно Мария, назвать её Машей у меня язык бы не повернулся.
– Григорий, – улыбнулся я в ответ, невольно заглядывая за её плечо.
Из-за её плеча, выглядывала веселая девичья мордочка, сущий ангелочек.
– Это Лейла, – определив направление моего взгляда, пояснила Мария, – она у нас девушка молодая, практикантка, нечего на неё зыркать. Ну, пошли, покажу твое место.
Я пошел следом, между делом, зыркая на Лейлу, очень уж она была хорошенькая – черноволосая, тоненькая, аккуратный бюстик, стройные ножки, восточное лицо будто рисовал искусный художник, все в лад.
– Поедешь, как король! – говорила мне Мария. – А если ревизор появится, я предупрежу. Тогда сразу бегом в туалет. Или в вагон-ресторан. И сидеть там, пока не скажу. Все понятно?
В купе, за столиком сидел седой дедок. Прямо перед ним стояла шахматная доска, с расставленными фигурами. Справа от неё расположилась соломенная шляпа, а слева была прислонена трость со щегольским набалдашником. В меня уперся внимательный взгляд выцветших, когда-то синих глаз. С детства я отлично усвоил: когда на тебя так пялятся, это кончается беседой, которой мне совсем не хотелось. Но я опоздал со своей ретирадой.
– Располагайся, – скомандовала Мария, – сейчас белье принесу.
* * *
«СВ» от обычного купейного отличался в основном наличием двух, а не четырех мест. Оба нижние и вместо дерматина, обитые потертым зеленым бархатом. И за такое платить почти в два раза дороже – понятно почему он полупустой даже в сезон.
– На всесоюзный шахматный турнир среди школьников еду, – рассказывал дедок. – «Белая ладья» называется, слыхали, наверно? – и предвосхищая мое удивление, пояснил, – тренер, я. Детишек тренирую.
– А где ж детишки? – все-таки удивился я.
– Детишки в плацкарте. Здесь же два прицепных вагона. Не знали?
Я пожал плечами, откуда, мол, хоть и знал.
– Раньше были плацкартный и купейный. И мы в купейном ездили все вместе. А теперь с какой-то стати подали «СВ». Понятно, детишкам никто проезд в «СВ» оплачивать не стал, пришлось плацкартом ехать. А я теперь сижу, душа не на месте. Бегаю их проверяю по пять раз на день. Хорошо хоть детки смирные, не шалопаи какие-нибудь.
Дело в том, что уважаемый Гейдар Алиевич Алиев любит шахматы. В Бакинском Доме пионеров есть прекрасное республиканское общество шахмат. Они постоянно устраивают в Баку, какие-нибудь турниры, поэтому маршрут намоленный, каждый год езжу.
– Баку – это прекрасно! – говорил он мне десять минут спустя. – На юге у моря никогда не бывает душно, как в этой взбесившейся сковородке, которую теперь являет Москва. Сто лет мы не знали такого. Представляете, плавится асфальт. Дома накаляются, как мартеновские печи, к ним притронуться страшно, не то, что жить. Вокруг города горит лес … дым, гарь. Больницы переполнены астматиками, гипертониками, сердечниками. Я сбежал оттуда и счастлив. Всё это – несомненный призрак надвигающегося апокалипсиса. А не выпить ли нам по рюмочке за знакомство, есть хороший ликерчик, э-э…
– Григорий, – представился я.
– Лев Маркович. – с достоинством кивнул он и, как фокусник, извлек откуда-то плоскую бутылку с красивой этикеткой и опалесцирующей жидкостью внутри. Вторым жестом достал из специального набора металлические стопки. – Манговый, – пояснил он за ликер, – вызывающей роскоши вещь! Закуски правда нет, но она и не нужна, чтоб послевкусие не портить. Ваше здоровье. Я рад нашей встрече.
Я не стал кочевряжиться, мы чокнулись и выпили.
Мне ликер понравился, хоть и не жалую сладкий алкоголь. Мягкий, с особым ласкающим привкусом.
Тут я заметил, что он смотрит на меня искоса, хитро прищурившись.
– Вы, верно, слыхали о предстоящем суперматче Бори Спасского с Бобби Фишером?
Я кивнул, конечно, мол, в курсе, не лаптем щи хлебаем.
– И что вы на сей счет думаете, позвольте узнать?
Я пожал плечами, что тут думать. Но он и не ждал ответа, ему хотелось порассуждать.
