Неоновый дождь струился по крышам Сеула, Сунь Ён нервно оглядываясь, старалась сократить расстояние до дома, не забыв при этом заскочить в маркет и химчистку.
Смеркалось. Столичные улицы постепенно заполнялись антисоциальными элементами, Эти личности узнавали друг друга по невидимым антеннам, излучающим тлеворный дух, их беспокойная аура отлично чувствовала приближение себе подобного, и тогда, они собирались в стаи, как бродячие собаки.
Приглядевшись к толпе, можно заметить много интересного. Возможно, те двое ребят, проходящих через переход на «зелёный» уже что-то стянули в круглосуточном магазинчике, а вон та женщина, с виду хорошо одетая, с синим шелковым платком на голове, вполне может оказаться ясновидящей – шарлатанкой. Вот она неожиданно подмигнула хромоногому бездомному на остановке, когда, как ей казалось, никто за ней не следил.
Все эти мелочи по пути из дома на работу и с работы до дома, Сунь Ён отмечала про себя ежедневно.
Выходя из магазинчика на обмелевшую улицу, она заметила, что автобус уже ушел.
Вздохнув, она поспешила к переходу, как вдруг дорогу ей преградил странный человек.
Судя по его внешнему виду он не был бездомным, но и не примыкал к прослойке среднего класса. В его глазах читался ответ на все вопросы. Одет он был с претензией на богемный стиль: подобие широкой черной туники и черные шаровары, его голова была абсолютно лысой, но казалось, её не касались дождевые капли.
«Торговец амулетами» – окрестила его про себя Сунь Ён, привыкшая давать прозвища для удобства идентификации в этом оживленном городе.
Он протянул ей круглые медные таблички, на которых красовались кованные переплетения в виде растительных мотивов. Посередине каждой из них сиял небольшой голубой камень круглой формы.
«Руны?» – подумала она.
Сунь Ён назвала их про себя рунами, поскольку не знала реального названия этих предметов.
Предлагающий ничего ей ни сказал, и тогда она пришла к умозаключению, что перед ней немой.
(Но я могу и ошибаться)
Похоже, он предлагал купить эти принадлежности или погадать.
Сунь Ён ответила:
– Нет, спасибо.
Слова родились интуитивно, будто Сунь Ён знала предназначение замысловатых табличек.
Её интуиция – привычка, выработанная месяцами офисного труда. Сделать вид, что знаешь о чем идет речь в любой непонятной ситуации.
«Торговец» тут же отстал, и теперь она мучилась догадками, собирался ли он ей погадать. Почему подошёл именно к ней и насколько правдивым оказался бы результат, если бы она согласилась?
***
Придя домой, она, как обычно, уделила сорок минут уборке.
Приготовила клубничный смузи в комбайне.
Смыла косметику. Уделила внимание волосам, коже. Включила медитативную музыку.
Завтра новый день. Опять мерзкая Цзень Финь со своими саркастическими комментариями. По поводу и без.
Сунь Ён поморщилась, проведя рукой по волосам, в красках представляя неизбежное Завтра.
Сунь Ён пока не могла уйти с этой работы. Нужно оплачивать аренду, оплачивать счета.
Приходилось выбирать между гнетущей негативной атмосферой дома и негативной атмосферой на работе в пользу последней, поскольку часы отбывания в зоне негатива приравнивались всего к 10 часам в сутки.
Её маленькая квартирка была оазисом. Спасательным кругом, откуда Сунь-Ён черпала свои силы.
Сунь Ён старалась держать эмоции в себе. Так было принято в её семье. На каждого из домочадцев приходилось о комнате, и все они собирались на обед за общим столом только по праздникам.
По вечерам члены семьи стремились удалиться в свои покои, предварительно наглухо закрыв раздвижные деревянные двери от собственных родителей или детей.
Свой мир тщательно охранялся от посторонних глаз, предосторожности, предпринимаемые для его сохранности изо дня в день сложили особую угрожающую атмосферу разобщенности, она собиралась тяжелым воздухом под потолком и давила на грудь и шею, забивалась в ноздри тем восприимчивым и эмоциональным гостям, которым не посчастливилось переступить порог этой средней по меркам Южной Кореи, квартиры.
Подавленный эгоизм справедливо просился наружу, вытягивая из Сунь Ён последние силы. Иногда она давала им слабину и выпускала на волю, общаясь с людьми с удивлением обнаруживала – её лучше понимали. Огорчение, радость, раздражение… Оказывается, каждая эмоция сама по себе целый мир, и чтобы люди были расположены к тебе, эмоции нужно не вынашивать, а проявлять.
Проявления чувств, демонстрация «мне нравится то» и «мне не нравится это» казались неплохим ориентиром в дебрях психологии общечеловеческой коммуникации.
Сунь Ён училась этому непростому искусству, попутно морщась от неприятия. Постоянное проявление эмоций и эмпатии и бесконечные психологические поглаживания казались пустой тратой времени.
И тогда возникали проблемы на работе.
Сунь Ён успела за свои двадцать три года поработать на раздаче в Макдональдсе, барменом в антикафе, промоутером. Везде она сталкивалась с трудностями перевода. Трудностями перевода эмоций, если быть точнее. Их правильной трансформации в слова и выражения. И всегда Сунь Ён беспокоил только один вопрос: «Почему люди столько разговаривают на работе и о чём?»
