ПРОЛОГ
Силантиан, Огненный архипелаг, пятьсот третье кольцо от зарождения магии стихий.
– Ваша пламенность, ваша пламенность, – призывал противный голос повитухи, – ещё совсем немного, и вы будете держать на руках наследника!
– Я больше не могу, – прошептала, вымотанная тяжелыми родами, молодая кхакиня Огненного архипелага.
– Еще одна потуга, и появится наследник! Уже показалась головка. Ну же, ваша пламенность, давайте соберитесь! Вот-вот начнётся следующая схватка, – увещевала повитуха.
Рядом с кроватью встала пожилая женщина и сжала руку роженицы, пытаясь влить в нее силы.
– Набрали побольше воздуха и тужимся! – через некоторое время, выкрикнула повитуха.
Кхакиня из последних сил выполнила, что от нее требовали, и повитуха подхватила маленькое синюшное тельце.
Прибывая на грани между реальностью и беспамятством, кхакиня еле слышно прошептала:
– Кто? Наследник?
– Нет, ваша пламенность, – сдавленно ответила повитуха, – это девочка.
– Девочка? – разочарованно протянула кхакиня и начала погружаться в забытье.
Но последняя мысль, словно острая игла пронзила угасающее сознание.
– Почему так тихо? – еле выговорила она. – Селестина, что с ребёнком?
Ответом ей была тишина.
– Селестина! – выкрикнула кхакиня и даже смогла приподняться на подушках.
В изножье кровати стояла повитуха и держала на руках неподвижный сверток, за ней стояла прислуга, в глазах которой застыл ужас.
Её старая нянюшка Селестина, с сочувствием смотрела на свою воспитанницу, и из ее глаз текли слёзы.
– Что с ребёнком?! – выкрикнула кхакиня.
– Он родился мертвым, ваша пламенность, – ответила старая кормилица.
– Нет, это неправда! Этого не может быть! – закричала измученная женщина. – Дайте, я хочу взглянуть на неё!
– Ваша пламенность, не стоит ещё больше себя терзать, – сказала кормилица.
– Это моя дочь! Я хочу её увидеть! Она просто спит, а вы специально мне лжете! Подойди сюда! – велела она повитухе, которая по-прежнему держала ребёнка.
Не смея перечить, повитуха подошла к кхакине и отдала ей ребенка.
Женщина развернула свёрток и впилась взглядом в мертвое дитя. Она медленно наклонилась и прижалась ухом к маленькому тельцу, пытаясь услышать, хотя бы слабый вдох. Но чуда не произошло. Женщина смотрела на свою мертвую дочь, и из ее глаз текли слёзы.
– Она так похожа на Карла. У неё такие же огненно-рыжие волосы и золотистая кожа. Она была бы сильной магиней, которой не было бы равной во всем архипелаге! – со слезами на глазах прошептала кхакиня.
– У вас родятся еще дети, моя госпожа и они обязательно будут сильными магами, – сказала повитуха.
– Нет, теперь Карл возьмет в жены новую кхакиню, и она родит ему наследника. А меня сошлет на дальний остров, где я проведу свои дни в одиночестве, – безжизненно произнесла пока еще кхакиня.
– Помилуй, Вулкан! Что вы говорите, ваша пламенность? – воскликнула кормилица. – Кхан вас любит и никогда так не поступит!
– Селестина, хотела бы я тоже быть в этом уверена. Но увы, страсть Карла, стала угасать, а три выкидыша подряд и мертворожденная дочь, развяжут ему руки. Никому не нужна жена, не способная родить наследника, а кхану подавно. Если бы девочка выжила, у меня был бы еще шанс. Я бы вновь попыталась родить Карлу наследника. А так...
В просторной спальне повисла давящая тишина.
– Закрыть двери и ставни! – скомандовала кормилица.
– Селестина, что ты…, – начала кхакиня, но на нее никто не обратил внимание. Все бросились исполнять приказ пожилой женщины.
– А теперь все присутствующие на крови принесут кхакине клятву верности! – велела старая кормилица, как только двери были закрыты.
– Селестина, зачем… – попробовала остановить ее кхакиня.
– Подходите ко мне по одной! – не обращая внимания на свою молочную дочь, приказала пожилая женщина.
В руках у нее блеснуло лезвие длинного тонкого ритуального кинжала, ручка, которого была инкрустирована драгоценными камнями.
Служанки и повитуха, поспешили выполнить приказ. Они по одной подходили к кормилице, а она делала на их ладони надрез и собирала кровь в магическую чашу. Когда кровь всех присутствующих была в чаше, они принесли клятву верности.
– Клянемся верой и честью служить кхакине Августине. Блюсти ее интересы, хранить тайны, а в случае опасности пожертвовать своими жизнями. Если мы нарушим нашу клятву, нас ждет мучительная смерть, но прежде, мы потеряем всех своих родных, на собственном опыте познав горечь потерь.
Когда последние слова сорвались с губ присягающих в верности, в чаше вспыхнул огонь, а затем небольшое облачко черного дыма поднялось в воздух и подлетев к кхакине, впиталась в ее ауру.
– Селестина, что ты творишь?! – воскликнула женщина.
– Спасаю вас, ваша пламенность! Дайте мне дитя!
– Селестина, нет! Это запрещенная магия! Ты погубишь себя! – прошептала кхакиня.
– Я не позволю, сослать тебя Августина! Ты мне, как дочь, которую я потеряла из-за лихорадки! Тебя я не могу потерять! Я верну тебе дочь, и ты останешься кхакиней, а потом родишь кхану наследника! Хорошо, что Карл в отъезде, и не присутствовал при родах. Иначе бы я не смогла помочь, а так к его возвращению, его будут ждать жена и новорожденная малышка. А вы клуши, ни слом не посмеете выдать её пламенность! – грозно глянула женщина на челядь.
