– Пулемёткина, Вы опять изволили опоздать! Объяснитесь!
– Ой, ну Вдругокадия Викторовна , Вы же знаете, у меня же очередь.
– Знаю я Ваши очереди, Пулемёткина, знаю. И горько мне, горько, что трудовая девушка опустилась на такое дно. Пока это наш с Вами приватный разговор, но попытайтесь себе представить, что на моём месте будет кто-то из управления? Что? Представили?..... Так вот, теперь это себе всё время представляйте, каждую минуту, каждую секунду, всегда, Пулемёткина – что о Ваших очередях с Вами беседует Сектор Альбертович из управления. Идите теперь на своё рабочее место и представляйте.
Пулемёткина бледна, она сутулая и часто моргает. За стеклянной дверью кабинета Вдругокадии Викторовны стоит Петя. Крупный план прислонившегося к стеклу Пети, лицо прижато к стеклу, он плачет.
Красный будильник на столе у Вдругокадии Викторовны оглушительно звенит. Она озабоченно улыбается, накрывая его сумочкой, звук становится глухим. Вдругокадия вдруг перестает улыбаться, резко наклоняется к самому лицу Пулемёткиной, будто хочет откусить ей нос. Тихо – тихо говорит на ухо Пулемёткиной
– А Петю, б***ина, оставь в покое!
Оторопев, Вдругокадия Викторовна одним махом садится на стол, прямо на бутерброд. Картонный стаканчик с кофе падает. Кофе разливается по документам, лежащим на столе.
– Черепанов? Это вы? Не молчите, прошу вас!
Лицо Вдругокадии Викторовны перекошено. Взгляд мечется по кабинету. Она чувствует присутствие в себе чего-то постороннего чужого.
-Черепанов, Петя, Петя, это вы? Это ты? Петя?
Вдругокадия Викторовна хватает пудреницу из сумочки, открывает. Там зеркало. Крупный план – глаза Вдругокадии Викторовны. Крупный план – в зеркале глаза Пети. Быстрый монтаж с ускоряющимся ритмом – глаза Вдругокадии сменяются глазами Пети, частота смены кадров под конец сцены как в стробоскопе. Оглушительный звук будильника смешивается с криком Вдругокадии, от открытого кричащего рта камера опускается вниз, дрожащие колени Вдругокадии Викторовны, ноги, одна туфля лежит на полу в луже кофе.
Заставка в стиле немого кино, в рамке с виньетками надпись -
ПЕРВЫЙ ОПЫТ АСТРАЛЬНОГО СЕКСА НЕСКОЛЬКО ИСПУГАЛ ВДРУГОКАДИЮ
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ ОНА ПОПРОСИЛА ПЕТЮ УДЕЛЯТЬ БОЛЬШЕ ВНИМАНИЯ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫМ ЛАСКАМ
Кабинет Вдругокадии Викторовны, она трясёт рукой от боли, напротив Петя с разбитым носом. Потирая кулак она говорит испуганному Пете -
– Не умеешь деликатно – иди на кошках тренируйся!
Fade out сопровождаемый жалобным мяуканьем
Рекламная пауза 1
Серия коротких кадров, каждый длится около трёх секунд:
–левретка, нервно подпрыгивая, пытается залезть на сенбернаршу
–смущённый дог, подавляя остатки аристократичности, пытается овладеть меланхоличной таксой
–свора собак, самых разных пород и мастей, бежит за сукой
–той-терьер, отчаянно мечущийся позади высоченной русской борзой
Голос за кадром:
Животные, в отличии от человека, совершенны. У них нет расовых предрассудков.
American Kakadu.
Стань совершеннее.
Общий план – ночной Нью-Йорк, по улице, навстречу камере идут, взявшись за руки, скинхед и негр. Поравнявшись с камерой, скинхед подмигивает зрителю, у него подведены глаза и подкрашены губы. На плече татуировка – какаду с торчащим хохолком.
Голос за кадром:
American Kakadu – изысканная легальность евгеники.
Вдругокадия Викторовна стоит спиной к камере, перед ней на полу лежит сжавшийся в комок Петя. На спине у Пети, на кабинетном ковре, повсюду обрывки календаря. Средний план – Вдругокадия Викторовна, у неё усталое лицо, видно, что она столько что громко и много кричала. Переводя дыхание, она говорит почти шёпотом –
– Надо, однако, отдать тебе должное. Это ж надо было в типографии заказывать, специальный проект делать! Потрудился, Петя, ай да молодец, ай да затейник.
Крупный план – лицо Вдругокадии Викторовны, глаза нехорошо прищурены. Она некоторое время просто смотрит на Петю. Затем говорит -Только запомни, Петя, хорошо запомни, дорогой мой – людей по имени Вдругокадия не существует, а посему не может у них быть именин. А уж тем более не может быть, чтобы об их именинах можно было узнать из православного календаря.
Вдругокадия Викторовна в защитных слесарских очках сидит за столом в своем кабинете. Перед ней на столе кактус. Рядом портрет Пети. За спиной у Вдругокадии Викторовны окно, за окном уже темно. Над окном несколько огромных циферблатов, показывающих разное время, под циферблатами таблички – Москва, Троя, Содом, Вавилон, Токио.
Крупный план – Вдругокадия Викторовна пинцетом обрывает колючки у кактуса, одну за другой. Слышен голос Вдругокадии Викторовны, однако рот её закрыт, губы сосредоточенно сжаты.
– Любит, не любит, любит, не любит, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт…
Открываются дверь. Входит Себякин, запыхавшись, в оранжевом комбинезоне, с большой картонной коробкой под мышкой. Вдругокадия Викторовна поднимает левую бровь и ожидающе смотрит на Себякина. Себякин кланяется, с несмелой улыбочкой сообщает:
