В снах Контроля царит раннее утро, небо насыщенно-синее с едва проклевывающимся намеком на свет. Он смотрит со скалы в пучину, залив, бухту. Каждый раз по-другому. Его взгляд проникает в недвижную воду на целые мили. Он видит океанских левиафанов, скользящих в глубине, будто субмарины, колоколообразные орхидеи или широкие корпуса кораблей, безмолвные, пребывающие в непрестанном движении, и сами их размеры источают такое ощущение мощи, что даже высоко над ними он чувствует потрясения, порождаемые их прохождением. Часами взирает на их формы, движения, вслушивается в шепоты, эхом докатывающиеся до него… а затем падает. Медленно, невероятно медленно, беззвучно падает в темную воду, без всплеска, без малейшей ряби. И продолжает падение.
Порой это случается наяву, словно он был недостаточно осмотрителен, и тогда он беззвучно повторяет собственное имя, пока реальный мир не возвращается к нему.
День первый. Начало его последнего шанса.
– Это и есть выжившие?
Контроль стоял рядом с заместительницей директора Южного предела за замызганным односторонним зеркалом, глядя на троих индивидуумов, сидящих в комнате для допросов. Вернувшихся из последней экспедиции в Зону Икс. Первой из экспедиций Двенадцатой цикла, или X.12.А, если говорить точно.
Заместительница директора – высокая худая чернокожая женщина в возрасте за сорок – не откликнулась, что ничуть не удивило Контроля. С момента его прибытия нынче утром, потому что понедельник он посвятил обустройству, она не одарила его лишним словом. Да и взглядом, если уж на то пошло, исключая лишь момент, когда он указал ей и остальному персоналу звать его Контролем, а не Джоном или Родригесом. Помедлив мгновение, она ответила: «В таком случае зовите меня Пейшенс, а не Грейс», – к сдержанной потехе присутствующих. Смена значащего имени «милость» на столь же значащее «терпение» заинтересовала его. «Ладно, – ответил он. – Я могу звать вас просто Грейс», – в полной уверенности, что это придется ей не по нраву. Она парировала тем, что постоянно упоминала о нем как об «исполняющем обязанности» директора. И это было правдой: между ее восхождением на должность и его вознесением лежала пропасть, бездна времени и заполненных формуляров, выполненных процедур, откапывания и найма персонала. Так что до поры вопрос о полномочиях оставался открытым.
Но Контроль предпочитал воспринимать ее не как милость или терпение, а как абстракцию, а то и обструкцию. Она заставила его высидеть старое вводное видео о Зоне Икс, хотя наверняка знала, что оно охватывает лишь азы и давно устарело. Она уже дала понять, что их отношения будут строиться на враждебности. Во всяком случае, с ее стороны.
– Где их обнаружили? – спросил он теперь, хотя на самом деле хотел спросить, почему их не держат порознь. Из-за нехватки дисциплины, из-за того, что ваш департамент давным-давно превратился в крысиное гнездо? Крысы сейчас в подвале, грызут все подряд. А может, уже в стенах.
– Прочтите материалы, – отрезала она, давая понять, что ему следовало уже сделать это.
И вышла из комнаты.
Оставив Контроля в одиночестве созерцать папки на столе перед собой и трех женщин по ту сторону стекла. Конечно же, он прочел досье, но надеялся тихой сапой скользнуть мимо недреманной бдительности заместителя директора, а то и услышать ее собственные мысли. Он местами прочел и ее личное дело, но по-прежнему не имел о ней ни малейшего представления, не считая ее реакции на него самого.
Его первому рабочему дню едва исполнилось четыре часа от роду, а Контроль уже почувствовал отравляющее воздействие потрепанного, гротескного здания с истертым зеленым ковролином и закоснелыми мнениями встретившегося персонала. Ощущение упадка пронизывало все и вся, даже солнечный свет вливался в высокие прямоугольные окна как-то неуверенно и уныло. Контроль надел свой обычный черный блейзер и брюки, белую рубашку с голубым галстуком и черные туфли, надраенные сегодня утром до блеска. И теперь ломал голову, зачем было так стараться. Ему не нравились такие мысли, потому что он и сам находился не над всем этим, а в самой гуще, но отогнать их было трудновато.
Контроль не спеша разглядывал женщин, хотя вид их ему практически ничего не говорил. Всем им выдали одинаковую спецодежду, в которой они смутно напоминали то ли военных, то ли уборщиц. Головы всем им обрили, словно они перенесли заражение некими паразитами вроде вшей, а не нечто куда менее постижимое. У всех на лицах было написано одно и то же выражение, вернее сказать, отсутствие всякого выражения. Не воспринимай их как обладательниц имен, внушал он себе в самолете. Пускай поначалу несут лишь бремя своих функций. А все остальное потом. Но поддержание отстраненности никогда не было сильной стороной Контроля. Ему всегда нравилось погружаться, отыскивая уровень, на котором детали проясняются, не ошеломляя его.
Топографа нашли на заднем дворе ее дома, сидящей в кресле в патио.
