Читать онлайн полностью бесплатно Михаил Четыркин - Конфеты с клофелином

Конфеты с клофелином

Я не поэт – мой нервный бред Услышали не все – Я только тёмный силуэт На встречной полосе, А рядом шорохи колёс, Бензиновый угар – Мой зимний мир… он так белёс, Он так привык пугать…

Фотограф Михаил Четыркин


© Михаил Четыркин, 2017

© Михаил Четыркин, фотографии, 2017


ISBN 978-5-4485-3296-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Когда ты «и» пройдёшь…»

Когда ты «и» пройдёшь…
и даже «или»…
Вдруг ангел заиграет на трубе…
Обыденное слово «хоронили»
Ты ощутишь как близкое себе
– Смутившись от внезапного озноба
Не посланный преследовать и мстить,
Тот, сверху (очень правильно, должно быть)
В часах твоих все стрелки совместит.
И, расчленив на тени звуков эхо
Невидимым движением ножа,
Ты под конец сумеешь встретить это.
Вот только не успеешь удержать.
В последнем закрутив водовороте
(мол, ничего с собою не возьму),
Ты будешь против… против… против… против.
Уже не интересный никому.
Ты будешь средь всего, что ныне скрыто,
Ты встанешь рядом с призраками. Но
Твой утлый чёлн как ржавое корыто
Опустится средь всполохов на дно.
И сверху тот, кто так тебя оставил,
Заранее прощая и любя
Закрасит небо цветом серой стали…
В слезах о совершаемом скорбя.

«Мир до сарказма странен…»

Мир до сарказма странен.
Время течёт скорее
(словно сквозь ржавый краник
сбоку на батарее).
В мире ещё есть люди,
Едут они в трамвае…
Вдруг он её полюбит
– так иногда бывает…
Ей бы до «Чёрной речки»
(Он – до «Проспекта Стачек»),
Милые человечки…
С вами никак иначе.
Он, предположим, доктор.
А у неё – собака
(типа большого дога),
Два неудачных брака,
мама, и дочь Арина,
Скука в часы досуга,
А у него два сына
(их забрала супруга),
Новый электрочайник,
Вечный омлет на завтрак,
По вечерам печально,
что не махнул на Запад
– Можно и тут, наверно…
А она знает чётко
Вечером – тюбик Wella
Для осветленья чёлки,
Маску из апельсинов…
вновь отступают годы…
Чтобы пройти красивой
Мало одной природы.
Мир наш нелеп до смеха,
Хоть неприятно-ловок.
Им ещё вместе ехать
Несколько остановок.
Он то и дело глянет
(как на актрису фильма).
Он её сердце ранит
– правда, чуть-чуть, несильно…
Вот бы они кружили
Так до конца в трамвае…
Но почему-то в жизни
этого не бывает.

«Мы сложили из снега рождественский домик…»

Мы сложили из снега рождественский домик…
Как горды мы им были!.. как были мы рады
– И встречались в движениях наши ладони,
И касались друг друга украдкою взгляды
– А зима, украшая небесные своды,
Возвращала забытые нами желанья,
И в мгновенья сжимала прошедшие годы,
И затем превращала в ничто расстоянья.
Обнимаясь всё крепче, боясь потеряться
В этом странном, зимой нарисованном мире,
Мы учились близ снежных окошек смеяться…
А крупинки холодные падали мимо…
Мы не плакали больше, про слёзы не помня,
Мы их тихо на влажных щеках целовали,
И надеждой свой маленький домик наполня,
На неё, только лишь на неё уповали
– А вокруг так бело было, и незнакомо,
И минута, простясь, за минутой летела…
И молчала зима возле снежного дома,
Словно всё рассказав нам о том, что хотела.

«Как шарик, в бездне крутится Земля…»

Как шарик, в бездне крутится Земля
(Хотя ещё нам не сорвало крышу)…
Мы движемся по краю бытия
Средь темноты, обмана и жулья,
Души своей измученной не слыша,
Нам жирно ставят штампы в паспорта,
Заранее границы создавая,
И злобно щерят пасти три кита,
И щурится под ними пустота
Слепая… неподвижная… живая…
Погасли, отработав, маяки,
Лучом не поборов густую воду,
И щёлкают как выстрел каблуки
По мостовой. И меткие стрелки
Винтовки перезаряжают с ходу.
Где наш триумф? Где сладость от побед?
Их нет. Деленье «первое/второе»
Под сургучом заложено в конверт:
Тоска. Верёвка. Старый табурет
– Забавная карьера для героя…
Глухи слова. А, может быть, просты —
Мы ими пишем веру, и науку…
Но вновь невоплощённые мечты
Уходят вверх. Вперёд. И даже ты
Мне, обернувшись, не протянешь руку.

«Задержусь в нарисованном мире…»

Задержусь в нарисованном мире,
Где гармония красок и фона…
Мне 14:24
Вдруг покажет дисплей телефона
– Очевидно, пустые заботы,
И напрасные хлопоты, вроде…
Заиграют тревожные ноты
Заштрихованных чёрным мелодий…
Я совсем не любитель баталий,
Я почти не поборник инструкций…
Я рисую в пространстве из стали
И чугуноподобных конструкций.
А в рисунке – свобода полёта
И луга необычных растений…
Но свисают кресты переплётов,
На пейзаж опустившие тени…
Я раскрашу свой холст акварелью,
Пару капель гуаши добавлю
– Я уже это делал в апреле,
Мне такую возможность давали,
Мне казалось – исчезли метели,
Мне подумалось – стихли печали…
– Хоть чуть-чуть бы ещё акварели…
Чтобы вышел пейзаж, как вначале…

«Чернота (хуже лишь в петле)…»

Чернота (хуже лишь в петле)
– Но, наверное, это правильно:
Я в космическом корабле,
Неизвестно куда отправленном,
– Вот плыву от стены к стене,
Ощущая уколы совести…
Как-то трудно даётся мне
Ситуация невесомости;
Глушит лапами тишина
(Комнатёнка-то здесь безлюдная),
И за толстым стеклом окна
Местность явно недружелюбная,
Россыпь звёзд – как огни реклам,
Прославляющих статус вечности…
Я лечу по чужим делам,
Заключённый в корабль для верности.
Не пытаюсь разбить стекло —
Так спокойней. Мне стало нравиться.
– Это, видно, не повезло…
С этим попросту надо справиться…
Пошуршу в навесных шкафах,
Пожую концентрат из тюбика,
В изголовье сложу скафандр,
Явно выданный мне для тюнинга…
А когда переборок дрожь
Сонно в плеске ручья расплавится,
Ты тихонько ко мне придёшь…
По тропинке… в весеннем платьице…

«Мы будто куда-то едем…»

На следующую страницу
Ваши рекомендации