Старик был сед. Вроде не скажешь о нем ничего больше. Старость, она на всяком по разному выглядит, каждый её по своему носит. Про кого-то скажешь: исшамканный, другого будут отличать вечно слезящиеся глаза, или дрожь рук, а у кого-то будет красен нос картошкой и будет о весь в рытвинах. А этот старик был сед и был он старик – все, больше ничего в нем не углядишь.
Старик восседал на стуле надменно, строго, с прямой спиной, но и тут он был какой-то недостаточный. Должна была быть в его руках трость – просто обязана! Но ее не было и приходилось смаргивать, чтобы прогнать от себя морок трости в руках.
Я сморгнул еще раз, посмотрел на необычного посетителя, тот даже глазом не повел.
– Вы прервались? – начал я, поигрывая ручкой. – Или это всё?
– Да – это все. Вы все правильно поняли, я хочу все закончить.
– Э-э… – растерянно потянул я. Нет, в принципе приход вышедшего из ума старо человека – это дело по своему даже привычное, но… Дедок вроде крепкий и лучше с ним поаккуратнее, да еще эта трость. Тьфу ты, черт! Нет же никакой трости! Еще раз мотнул головой.
– Доктор, – видимо восприняв паузу за размышления он решил форсировать события, и подтолкнуть меня в нужном направлении. – Я от вас многого не прошу, да и делать вы ничего не будете, разве что в самом крайнем случае. Уверяю вас!
Заверил он меня и должен был бы пошамкать сизоватыми губами, но отчего-то не пошамкал.
– И что же мне придется делать в этом самом крайнем случае?
– Контролировать! – чуть не по слогам продекламировал он и должен был бы и палец вскинуть. Я рефлекторно вскинул взгляд, но узрел в воздухе лишь пустоту. Руки седого старика все так же покоились на коленях. Однако до чего же обманчивый старик. – Я опасаюсь, что… что не все может пройти по плану. И тогда мне может потребоваться ваша э-э… помощь. Но только устно! Никакого физического контакта, понимаете?
Я кивнул, шаря глазами по кабинету. Лучше всего его было бы спеленать плащом, но тот висел слишком далеко, а сидеть на брыкающемся старике и вовсю голосить и звать на помощь – глупо и не солидно. Хотя можно и халатом. Я встал, сделал вид, что мне душно, расстегнул пуговицы на белой своей хламиде.
– Да, душно у вас. – поддержал меня старик и оттянул ворот белой, накрахмаленной рубахи. Его шея была тонкой, провисшей дряблой кожей вниз почти от самого подбородка.
Я сел на край стола, прикидывая: как это – прыгнуть прямо отсюда на это тщедушное, старое тело.
– Знаете, – начал я, чтобы хоть как-то разбавить неловкую тишину, – а предложение ваше весьма и весьма интересно. – я даже кивнул. – А вы как, ну это… задумали?
– В каком смысле? – любопытным вороном склонил он голову.
А действительно – в каком смысле? Смыслов-то много: как дошел он до жизни такой, как вообще это задумал, какими средствами решил покончить с жизнью? Вопросов много…
– Как вы решили исполнить задуманное? Ну и как вы себе представляете я буду вам помогать. – подражая его манере декламировать, добавил. – Консультировать.
– Ах, вы об этом? – тонкая, едва заметная гримаса разочарования. Видимо хотел он долго и нудно рассказывать о том, что де жизнь теперь не та, все плохо стало, дети квартиру его делят при живом хозяине. Но это все он пускай психиатру потом рассказывает, в дурке. Не терапевту такие тирады выслушивать. – Знаете, очень просто. У меня есть ноутбук. Вы свяжетесь со мной и будете все прекрасно видеть и слышать. – хм, однако старичок шагает в ногу со временем. – И если вдруг – тогда вы мне подскажете, как надо это сделать правильно.
– Ну-у… – я повернулся так, чтобы одна нога прочно уперлась в пол для рывка.
– О вопросе оплаты можете не беспокоиться. Вот! – и он быстрым, каким-то птичьим движением бросил на стол толстый, в два пальца, конверт. – это возмести ваши душевные муки с лихвой.
Я краем глаза обозрел раскрывшийся конверт. Оттуда глядело на меня весело и зелено. Наверное доллары. Я смерил старика взглядом еще раз и подумал, что он и правда смотрится совсем не дешево, но не до такой же степени!
Лениво толкнул ногтем конверт. Ведь же хочется, ой как хочется, но вдруг это какая-нибудь идиотская проверка? Может сейчас поналетит орава народу в черных масках, заломят руки за спину и предъявят обвинение в приеме заказа на эвтаназию. От нашей милиции всего ожидать можно. Закусил губу.
– Боитесь? – ласково спросил старик. – Да?
– Да. – я кивнул и понял, что пропал. Теперь он больше не проситель, теперь он радушный хозяин. Сейчас он бросится уговаривать, будет курлыкать, настаивать – время твердого «нет!» безвозвратно упущено.
– Там, – глазами на конверт, – двадцать тысяч. Это подарок. Дайте-ка. – я так же, ногтем, пододвинул конверт ему. – Пишем, – в сухонькой руке из ниоткуда появилось дико дорогое, золотое перо, – «Подарок доброму доктору, – пошарил взглядом по столу, уперся в табличку с моим именем, – Алексею Григорьевичу от благодарного пациента». Так, число, роспись – берите!
Я взял конверт и только потом подумал, что старик мог написать на конверте к примеру «Взятка» и с таким же успехом вручить его мне. Нет, не обманул. Все написано так, как было сказано, даже имя и фамилия моего щедрого пациента внизу приписаны.
