© А. С. Мануйлов, 2017
© Антон Александрович Чижёнок, дизайн обложки, 2017
© Пауль Клее, иллюстрации, 2017
Редактор Василий Васильевич Андрианов
Корректор Ольга Игоревна Новожилова
ISBN 978-5-4474-4585-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Деньги – это градусник, которым человечество взялось измерять температуру своих страстей. Линейка, приложенная к жизни, которая никогда ни во что не укладывается, – и так необходимая нам по нашей слабости, по недостаточности глазомера.
В мире, оставленном богами, человеку становится неуютно. Человек предоставлен самому себе. Но вот, денежки берут на себя функции полицмейстера коммуникации.
И мы уже не одиноки; перед нами – наше волшебное зеркало, наш исповедник и проповедник. Это – деньги.
Ласковый друг и грозный судия, женщина и мужчина, призрак и присутствие – всё это деньги. На них, как на стержень, нанизывают реальность.
Деньжата – это загадка. Бескрайний путь – и абсолютный тупик. Это мы их изобрели – или они нас? Мы пользуемся ими, как языком, – или они пользуются нами?.. Недаром о деньгах говорят, как о человеке: хождение.
Портрет денег и их друзей; их соседей, их почивших родственников и неродившихся детей – это трактат Александра Мануйлова. Портрет написан отчасти в романтической, отчасти в антиромантической манере. Сам о себе он заявляет как об эскизе. И вместе с тем, устремлен к эпической полноте.
Портрет ли это друга, или портрет врага, – каждый решит для себя.
Всем поколениям моей семьи – Е. А. Мануйловой и С. И. Мануйлову, Л. П. Козловой, моим учителям – В. В. Андрианову, О. И. Минину, С. И. Николаеву, тем, кто вдохновлял и помогал создавать книгу – О. И. Новожиловой, В. В. Хохрякову, А. А. Чижёнку, Л. А. Шилову, Т. Ю. Бочарову, В. В. Андрианову, В. Т. Шумовскому, верным друзьям и всем великим, у кого стоит учиться.
Посвящается памяти А. Гхоша и В. М. Лившицу
Нельзя сказать, что задачей данной книги является исключительно критика существующей сегодня системы, системы ценностей и убеждений, скорее это попытка свести к нулю текущие представления, как это сделал Джон Кейдж в «4:33» или Казимир Малевич в «Черном квадрате», чтобы затем начать новый отсчет, обнаруживающий иные закономерности, которые в данный момент либо плохо узнаваемы, либо попросту стерты агрессией стереотипов и современной мифологией. Сведение к нулю – это попытка рассмотреть то, что осталось после выбора, то, что он исключил и что существует сродни деньгам, являясь потенциалом, все еще не реализованным. Это взгляд, направленный не из центра, а с периферии, потому что именно там находятся те интервалы, которые до сих пор не заполнены, хотя кажется, что система функционирует эффективно, а сбои – ее неотъемлемая часть. В этих местах проявляется вся абсурдность, хаос построения экономики, политики и социальных законов, опоясывающих жизнь субъекта. И вполне вероятно, что исследование потребности покупать круассан определенной длины или привычки оставлять дверь в спальню незапертой может открыть не меньше смыслов в повседневности, которые в свою очередь идут дальше, оказывают влияние на окружающую реальность, оставаясь абсолютно незаметными, поэтому и настолько действенными. Пренебрежение повседневностью, обыденной жизнью лишь увеличивает социальную и экономическую энтропию, как бы парадоксально это ни звучало. Тем не менее противоречий становится всё больше, и сегодня уже нет возможности не замечать их.
Поиск метода исследования, техники, при помощи которой постепенно рождается картина, когда художник накладывает своей кистью слой красок, заполняющих холст, раскрывающих панораму, и появляется светотень, превращающая двухмерное пространство в трехмерное, привел меня к отрывку из романа Жоржа Перека «Жизнь способ употребления»:
«Лишь на первый взгляд искусство пазла кажется искусством недалеким, искусством неглубоким, целиком умещающимся в узких рамках гештальт-теории: рассматриваемый предмет – идет ли речь о восприятии, обучении, физиологической системе или, как в занимающем нас случае, о деревянном пазле – есть не сумма отдельных элементов, которые приходится предварительно вычленять и затем анализировать, а настоящая система, то есть такая форма, некая структура: элемент не предшествует системе, не опережает ее ни по своей очевидности, ни по своему старшинству; не элементы определяют систему, а система определяет элементы: познание законов целого не может исходить из познания составляющих его частей; это означает, что можно три дня подряд разглядывать отдельную деталь пазла и полагать, что знаешь все о её конфигурации и цветовой гамме, но при этом не продвинуться ни на йоту: по-настоящему важной оказывается лишь возможность связывать эту деталь с другими деталями…»1.
И действительно, связь между дискурсами в информационном поле, своеобразными элементами целого оказывается настолько значимой, порой она даже играет более важную роль, чем каждый дискурс как феномен, поскольку она меняет их пропорцию и соотношение (управление/подчинение), а общая картина (универсальный пазл) имеет свойство преобразовываться, благодаря этим связям:
