Читать онлайн полностью бесплатно Максим Левобережных - Комитет двухсот

В бытность работы автора этих строк библиотекарем в периферийной библиотеке на окраине города (2015-2016), пришлось лично убедиться в существовании неофициальной, но временами вполне явно проявляющей себя локальной системы надзора.

По крайней мере, на низовом уровне – на уровне микрорайона, тайное правительство (не мировое конечно, но вполне реальное микрорайонное) существует.

Отличие от официальных правительств (от муниципального и прочих уровней) не в том, что такая тайная система носит скорее надзирающие функции (ведь и тайное мировое правительство в принципе не должно заниматься всеми текущими вопросами управления), тем не менее, вполне возможно называть такие системы правительствами, ведь их решения сильнее решений официальных правительств. В плане же терминологии, субъекты текущего исследования можно назвать Неформальными аттракторными структурами социального автономного управления (НАССАУ).

Почему аттракторными? Термин из синергетики наиболее подходит для описания этой действительно скрытой, но многократно интегрированной в общество системы, действующией на разных уровнях. Общее между разными НАССАУ то, что они тайные и вместе с тем оказывают решающее влияние на работу официальных структур по ряду интересных для них вопросов – начиная даже от уровня муниципальных библиотек. Несмотря на привлечение для данного исследования такой считающейся сомнительной идеи как конспирология или теория заговора, надо вполне отдавать себе отчёт в возможной несвязанности или малой связанности конкретных, особенно низовых НАССАУ с более крупными структурами подобного рода, потому в данном термине необходимо определение "автономные".

Около двухсот регионов входило в состав Советского Союза. И, верно, структура всех региональных НАССАУ соответствовала такому политико-административному делению, ведь таковому ранжированию в погибшем государстве были подвержены партийные органы власти. Именно из бывших партийных органов КПСС до сих пор состоят Нассау, во всяком случае, обрывку такого управления я и стал очевидцем(а также объектом управления) в отдаленном филиале муниципальной библиотеки.

Именно там я увидел, как бывшие партийные функционеры могут вмешаться в ряд хозяйственных вопросов, а втаком "заблатованном" регионе в смысле приоритета лмчных связей среди работников и руководства многих учреждений, как регион за Байкалом, их мнение носит во многом императивный характер, то есть, я видел, как заведующая библиотекой-филиалом в посёлке Забайкальском (Зверосовхозе) слушалась старухи, зашедшей в библиотеку под видом читателя (она и в самом деле была записана в библиотеку, но её поведение выдавало эдакие барские замашки советского партийца), поддакивала ей, заискивающе соглашалась с любым её мнением насчёт, скажем так, оптимизации украшении новогодней ёлки у библиотеки. А до этого, когда заведующая тот отсутствовала, пенсионерка-партийка заходила в филиал и говорила со мной наедине, в частности посетовала на освобождение лишних книг из библиотеки, она видела в груде книг, предназначенных к вывоз, советского писателя 30 40 годов Юрия Бондарева: "Как можно столько книг выбрасывать, и каких! там Бондарев был!".

Однажды партийцы устроили нам перестройку, затем демонтаж этой перестройки, и уже открытый, прежде всего информационный переход (антисоветские статьи и передачи в СМИ появились еще в последние годы жизни Союза под видом гласности) к рыночной капиталистической экономике, чтобы уже в открытую завладеть предприятиями…

И до сих пор они влияют, а тем более на государственные или муниципальные структуры (кстати, в соответствии с новой Конституцией 2020 года, муниципальные органы власти стали считаться государственными).

События мирового масштаба, произошедшие на протяжении нескольких месяцев две тысячи двадцатого года ещё раз заставили меня вернуться к одному предположению, касающемуся проблемы ограниченности научного и, в частности, медицинского познания.

Типы психических больных, описанных официальной наукой, на самом деле гораздо более широко распространены у населения, чем принято думать. Причина подобного неведения кроется в ограниченности наблюдений пациентов, чье поведение, сознание признано патологией.

На основании чего можно вывести такое предположение? Дело в том, что психиатрам издавно попадались (были доступны для наблюдения) пациенты из высших или средних слоёв населения, где люди с признаками психических отклонений действительно сравнительно редко встречаются.

Подобная ограниченность выборки напоминает положение в медицине, описанное, в частности американским биологом Робертом Сапольским в книге "Игры тестостерона"[М.: Альпина нон-фикшн, 202, С.125-133], только наоборот. Суть этого феномена в ошибке выборки: При вскрытии трупов в прошлые века и первую половину ХХ века врачи принимали за норму любого человека обнаруженные ими патологии внутренних органов нищих людей (чьи тела и были почти исключительно доступны паталагоанатомам). В случае обращений к психиатрам, картина, судя по всему наблюдалась почти прямо противоположная: "болезни души", стремились лечить люди состоятельные, и самое главное, с более высокой культурой повседневного поведения, так что в анналы психиатрии попало несколько ошибочных догм, основанных на том обстоятельстве, что и сами врачи особенно в старину, во времена становления психиатрии были выходцами из более благополучных и даже привелигированных слоев населения, так что встреченные ими люди с "диким поведением", казались им чем-то из ряда вон выходящим, и их записывали в сумасшедшие, но поживи эти врачи (именно поживи, а не общайся, пусть и часто, но с высоты своего господского положения), хлебни горя а, унижений, придирок в одной тарелке среди "людей" (как в старину назвали простонародье), они были бы в шоке от большого числа психических больных (во всяикосм случае, их поведение неотличимо от психов, позицинирующих себя (и позиционируемых, что самое страшное) как нормальные члены общества, разве что может быть, с неприятным характером. Говорю об этом, полагаясь на практику (на наблюдения людей с патологиями, которых не принято считать психами), и уже под неё собираю теорию. Итак, наблюдения жизни людей из т. н. простого народа показывают наличие среди них немалого количества людей с отклонениями в поведении, которые походят на психические нарушения. В отличие от более интеллигентных слоёв населения, эти отклонения не только не нивелируются, а в ряде случаев, происходит их культивация. Вместо того, чтобы сглаживать острые углы своего поведения, в вульгарной – особенно в уличной и полукриминальной среде – принято обострять отношения. Патология выдаётся за стандарт поведения. Даже психически здоровые люди в этой среде усваивают грубые приемы в речи, и не просто грубые, а основанные на ошибках в оценке происходящего, слов и намерений собеседника (наподобие бреда отношения). Люди отказываются от своих слов, лгут в лицо, хотя знают, что говорили до этого этому же человеку прямо противоположное – такое поведение бессмысленно с точки зрения здравого смысла и присуще скорее людям с психической патологией.