– Сыч, патруль!
Серая личность в кепке спрыгнула с фундамента, пронеслась вдоль здания и скрылась за углом.
Решетка на окне продмага заметно покосилась, но держалась. Несколько минут они упорно выворачивали ее из кирпичной стены и управились бы с этим делом, если бы не досадная заминка.
Лунная ночь накрыла город. По небу плыли перистые облака. Погода для начала лета была вполне сносной.
Задняя сторона здания выходила в узкий проулок. По обеим его сторонам тянулись бетонные заборы.
Гулко отдавались шаги. Из-за поворота показался патруль – солдат, ефрейтор и сержант. В лунном свете поблескивали пуговицы на гимнастерках, звездочки на фуражках с синими тульями. В ночное время город патрулировали подразделения НКВД по охране тыла действующей армии.
Четыре месяца назад, 8–9 февраля 1943 года войска Воронежского фронта генерал-лейтенанта Голикова освободили Курск. Преступность в городе цвела махровым цветом. Ни патрули, ни приказ расстреливать на месте не могли ее остановить.
Патруль вошел в переулок. За спинами бойцов покачивались карабины Мосина, принятые на вооружение еще в тридцать восьмом году. Первым шел сержант. Внезапно он остановился, поднял руку. Патрульные замерли. По их напряженным лицам блуждали тени.
Сержант медленно повернул голову и уставился на решетку складского помещения продмага, находившуюся у него под боком. Он включил фонарь. Луч света забегал по облезлой штукатурке и ржавым прутьям. Там, где штырь сварной конструкции вгрызался в стену, кладка была раскрошена. Однако сержант не обратил на это внимания.
Город спал беспокойным сном. Он еще не оправился от пятнадцати месяцев оккупации. С южной окраины доносился невнятный гул. Где-то в глубине кварталов прозвучала автоматная очередь, потом там же гавкнула собака.
– Все в порядке? – спросил ефрейтор, стоявший за спиной сержанта.
– Да, пошли, – сказал начальник патруля и двинулся дальше.
Подчиненные потянулись за ним и вскоре скрылись из виду. Несколько минут округа помалкивала. Потом из-за угла обрисовались два нечетких силуэта.
Один воришка глухо хихикнул и проговорил:
– Обделался ты, Дося? То ж тупые винтовые. Они дальше носа не видят и в ушах у них затычки, а ты весь вспотел, капля на носу висит. Да и запашок от тебя убойный. Струхнул, подельник?
– Жало завали, Сыч, – процедил второй. – И вообще за метлой следи. Сам ты обделался. Чего им надо тут? Странные они какие-то. Патрули всегда по проспектам и бульварам ходят, там светлее и неопасно. А эти в глушь залезли. Ладно, хрен с ними. Ты уверен, что дело верное?
– Верное, Дося. – Ночной воришка пристально вглядывался в темноту. – Лялька, кошка блатная, мамой божилась, что добыча золотая будет. Коньяк и тушенку сюда привезли, рыбные консервы, еще какой-то дефицит. Директор половину заныкал, чтобы барыгам на черный рынок сдать, в подвал спрятал. Решетку я почти сделал, Лялька говорит, там комната, рядом лестница. Мы будем в шоколаде. Гребем добро и сваливаем отсюда. Сторож на ухо тугой. Он на другой стороне сидит, в каморке. Ты глушарь взял?
– А то, Сыч! – Его сообщник похлопал себя по оттопыренному карману.
Там лежал мешочек с песком, идеальный инструмент, если хочешь вырубить человека, не доводя дело до греха.
– Ладно, стой на стреме, я пошел. – Воришка на цыпочках припустил вдоль стены, собрался доламывать решетку.
Второй отступил за угол, чтобы не мерцать в лунном свете.
Патруль НКВД продолжал движение. Переулок вывел его на улицу Октябрьскую, застроенную добротными каменными домами. В этой части Курска большинство зданий сохранилось, была восстановлена подача электричества. Воронки на проезжей части рабочие засыпали щебнем, распилили и увезли упавшие деревья.
В два часа ночи улица была пустынной. Откуда-то с южной стороны доносилась стрельба, но она не нервировала. Обычно бывало хуже, сегодня – просто праздник тишины. Пятна мглистого света плыли по плитам тротуара.
В период оккупации здесь был променад. Чуть дальше функционировал кинотеатр «Заря», где для немцев крутили фильмы с Марлен Дитрих, Ольгой Чеховой и Лени Рифеншталь. Работали кафе, рестораны, бильярдные залы, процветали бордели для утоления физиологических нужд голубоглазых арийцев. Сейчас здесь, разумеется, уже не было ничего подобного.
Сержант посмотрел по сторонам и двинулся в восточном направлении. Дома казались безжизненными. Свет в окнах не горел. Комендантский час был в разгаре. Солдаты не разговаривали, шли по маршруту.
Свет фар прорезал тьму. Патрульные сняли с плеч карабины. Старший шагнул на тротуар и хотел было остановить машину, но воздержался. Комендантская полуторка с автоматчиками в кузове прогремела мимо.
– Все в порядке? – крикнул из кабины офицер.
– Так точно, товарищ… – Сержант замялся.
Он не видел погоны офицера.
– Счастливой службы! – заявил тот.
Полуторка растаяла, погасли габаритные огни.
Сержант огляделся и буркнул:
– Пошли!
Патруль двинулся дальше. Вскоре из мрака вырос четырехэтажный дом с двумя подъездами. Сохранился он неважно, стены растрескались, лепнина осыпалась с карнизов. Патруль приблизился к зданию.
