За окном сквозь морозные узоры призывно сияли огоньки на деревьях и стенах лавок, напоминая о приближающемся празднике. Они весело подмигивали и манили к себе, обещая волшебство Долгой ночи. Где-то далеко послышалась тихая музыка, пробивавшаяся сквозь стены немного смешным писком. Наверно, кто-то из жильцов дома уже начал отмечать, не дожидаясь официальной даты.
Рорри поплотнее закуталась в шаль и попробовала подогнуть ноги под себя. Раньше она так уютно устраивалась с ногами в этом кресле. И ступни не мёрзли. А теперь живот мешал. Она теперь совсем не такая ловкая, как раньше. Да, раньше… Ещё год назад всё было совсем по-другому. И сама она была другая – гибкая, лёгкая, уверенная в себе, счастливая … Хоть тогда она не считала себя счастливой. Ведь отец женился, и в дом пришла молодая хозяйка, которая прибирала к рукам то, что Рорри привыкла считать своим. Теперь она командовала слугами, решала, как украсить дом к празднику, кого пригласить на устраиваемый бал.
Тогда Рорри это казалось возмутительным. Как смеет какая-то чужачка распоряжаться в её доме! И Рорри со всем азартом кинулась тогда в борьбу с мачехой. Она была так уверена в любви отца, что не сомневалась – он обязательно встанет на её сторону. А даже если Рорри чуть-чуть переборщит в войне с узурпаторшей, то отец пожурит и простит дочь.
Вначале так и было. Почти. Отец, правда, не поддерживал Рорри, сразу чётко заявив всем, что хозяйка в доме – его жена, а не дочь, но и не наказывал за проделки и споры. Почти полгода терпел тихую войну женщин, а потом в эту же пору предпраздничной суеты вызвал их в свой кабинет и сказал:
– Мои дорогие, совсем скоро праздник Долгой Ночи. Его принято встречать с близкими людьми, прогоняя теплом сердец холод и мрак зимы. Вы у меня самые близкие. Я люблю вас обеих, и ваши ссоры разрывают мне сердце. Если вы любите меня, то прекратите эту вражду. Если же вы не остановитесь, то я вынужден буду вмешаться и внушить той, кто станет зачинщицей ссоры, желание во всём подчиняться той, что покажет своё умение уступать без этой крайней меры.
Слова отца вроде бы были обращены и к Рорри, и к мачехе, но смотрел он при этом именно на Рорри, и той стало ясно, кому именно отец собирается подправить мысли. И она отступила, перестала вставлять шпильки и подкусывать мачеху. Так что прошлый праздник Долгой ночи прошёл в их доме мирно и счастливо. Украшения, что получила в подарок Рорри, если в чём-то и уступали мачехиным, то только в яркости. И то потому, что незамужним девицам положено выглядеть скромно и многие камни им не по чину.
Но не о дорогих подарках и роскошных яствах, что радовали её в прошлые праздники, тосковала сейчас Рорри. Всё это она с лёгкостью отдала бы только за то, чтобы вновь увидеть любящий взгляд отца.
Элория Эррия
В доме царила обычная предбальная суета. К счастью, сегодня бал устраивали не Эрриа, но королевский приём – это тоже не просто так. Нужно выглядеть безупречно! Тем более, что некоторые дамы определили леди Эрриа в законодательниц моды и в каждый наш выход в свет рассматривали мои и Элиды наряды едва ли не под лупой.
Я надеялась, что со временем они успокоятся. Главное, больше не выделяться. Чтобы попадать в такт с другими дамами я теперь каждый раз советовалась с леди Эухенией, тётей мужа. И ей приятно, и мне полезно. Никто лучше неё не знал все писанные и неписанные правила высшего света даргов. Не то чтобы я надеялась стать такой же образцовой леди, как она. Просто если уж нарушать правила, то хотя бы осознанно.
Мирри как раз собиралась приступить к моей причёски, когда вдруг на мгновение замерла, а потом обратилась ко мне:
– Миледи, там Дарри зовёт вас на помощь.
– Что-то с Элидой?
– А с кем же ещё? Но вряд ли что-то серьёзное. Я не почувствовала у ней тревоги. Она просит вас подойти.
Даром мужа открывать порталы в нужное место я не обладала. Пришлось идти ножками. По пути меня перехватил Леони. Он вынырнул откуда-то из-за штор и пристроился рядом:
– Лори, а куда ты идёшь? Я хотел к тебе, а мне сказали, что нельзя. Ты одеваешься. Ты уже оделась? Я сейчас могу с тобой поговорить? – затараторил он.
– Говори, пока я иду к Элиде. Потом, если хочешь, можешь посидеть со мной, пока Мирри будет делать причёску.
На такое предложение Леони только поморщился. Долго сидеть неподвижно он не слишком любил, а моя горничная – даргиня строгая и воли ему не давала. Быстро пресекала его попытки рассмотреть и потрогать что-то в моей комнате:
– Лорд Леони, сидите тихо! – строго говорила она. – Вы мне мешаете! Отвлекаете от госпожи. Вы же не хотите, чтобы миледи выглядела неподобающе.
– Леди Эрриа не может выглядеть неподобающе. Это невозможно! – с великолепным высокомерием отвечал тот. – Папа не позволит никому так думать даже если Лори пойдёт лохматой.
Мирри неожиданно хихикнула:
– Да уж! Уверена, лорду Александру не пришлось бы утруждаться. Все просто решили бы, что так и надо. И на следующий вечер все пришли бы такими же.
– А ты попробуй! – загорелся Леони и вскочил на ноги.
– Не стоит, – пресекла его фантазии я.
С тех пор убедившись, что ничего неожиданного его в процессе моего причёсывания не ждёт, Леони ко мне в это время больше не рвался.
