Она проснулась от скрежета тормозов. Этот звук, он был такой явственный, так реально нарастал во сне, что, даже открыв глаза, она верила, что только что слышала его. Точнее сказать, только в него она и верила. Она слышала его, чувствовала, как заносит машину на повороте, видела, как неотвратимо приближается электрический столб, переживала ужас взрыва. Казалось, что в мире ничего не осталось, кроме этих ужасных ощущений. А может быть, не было и самого мира, не было больше и её.
Только этот взрыв, пылающая машина, три тела на асфальте.
Каждую ночь теперь всё время была ночь и этот сон.
Она никогда не видела этих событий, но отдала бы всё, чтобы их предотвратить, ценой собственной жизни остановить машину. Что толку теперь было от её жизни? Какой смысл во всём этом?
И только мысли о скорой и неотвратимой мести заставляли её продолжать существование.
Сергей затянулся сигаретой, задержал на пару секунд дыхание и выпустил струю дыма в морозный февральский воздух. Клубы дыма, усиленные паром, поднимались ввысь, причудливо извивались и медленно таяли.
Царила тишина.
– Пришёл? – спросили откуда-то сбоку.
Сергей не сразу отозвался, словно ответ требовал осмысления. После вчерашней попойки в общежитии он достаточно туго соображал.
– Пришёл, – наконец с уверенностью согласился он с незнакомцем.
– Принёс?
Этот вопрос ещё больше озадачил Сергея, но и на него он ответил утвердительно.
– Так давай сюда, чего ждёшь? – потребовал незнакомец, начиная раздражаться.
– Ещё вчера отдали, – промямлил Сергей, будто ему было в чем оправдываться перед странным приставалой.
– Как? – удивился тот. – Стой, я уточню. – Он зачем-то взял Сергея за рукав, словно тот собирался дать дёру, и достал телефон. Обменявшись с кем-то парой фраз, он придвинулся ближе к Сергею, взял его за грудки и хорошенько встряхнул:
– Что, пошутить решил? Ничего ты вчера не приносил! Где деньги, я спрашиваю?
– Какие деньги? – опешил Сергей. – У меня нет денег. Вчера заявление приносили, вот я за результатом пришёл.
На этот раз опешил незнакомец, но не от ответа Сергея, а оттого, что получил смачный подзатыльник. Его отвесил подошедший тип в форме полицейского. Причём он приложил к этому действу столько усилий, что у него самого фуражка слетела с головы.
– Ты что, ослеп? – зашипел полицейский. – Это же не он! Убери руки от человека, идиот.
Затем он подошёл к Сергею, тот даже поморщился, опасаясь, что тоже получит затрещину. Но полицейский с дружелюбной улыбкой оправил его костюм и даже выровнял галстук:
– Извините, у нас тут что-то наподобие учений, вот товарищ и обознался.
– Каких учений? – озирался по сторонам пострадавший, потирая затылок.
– Ну ты и тормоз, сержант, – снова зашипел полицейский.
– Я не тормоз, – заносчиво возразил тот.
– А кто?
– Не тормоз.
– А кто?
– …
То ли полученный подзатыльник оказался чрезмерно увесистым, то ли полицейский просто был прав в оценке интеллекта сержанта, но тот так и не нашёлся, что ответить. На этом странная парочка удалилась, шёпотом обмениваясь ругательствами.
Сергей снова остался один на улице. Его не особо удивила разыгравшаяся здесь сцена. У него вообще был дар постоянно влипать в какие-то нелепые и невероятные истории. К тому же у него были по-настоящему важные дела, некогда отвлекаться на всякую ерунду.
Он посмотрел на часы.
Без пяти двенадцать.
Первое задание. Тут нельзя дать маху. Всё закрутилось так быстро. Позавчера он позвонил по объявлению в газете, вчера прошёл собеседование и вот сегодня стоял здесь в новом костюме, правда, в слегка помятом странным сержантом.
Сергей посмотрел на себя в оконном отражении. Костюм был хорош, но за последнюю пару лет Сергей не мог припомнить, чтобы он надевал классические брюки. Теперь в свободных штанинах ему казалось, что у него голые ноги. Было очень дискомфортно. Пиджак, напротив, стеснял движения. Сергей боялся, что стоит свести вместе локти – и ткань треснет на спине.
Но больше всего мешал галстук. Сергей надел его впервые в жизни, и этот кусок материи, обвитый вокруг шеи, выводил из себя. Каждый раз, когда Сергей вспоминал о галстуке, ему казалось, что это собачка от молнии. Можно потянуть за него вниз и снять весь этот нелепый наряд. Очутиться в старых трико с оттопыренными коленками в родной общаге. Развалиться на диване, закинув ноги на подоконник, и без спешки и мыслей пить пиво. Светлое, холодное, с пеной.
Сергей сглотнул слюну и снова посмотрел на часы – двенадцать ровно.
«Пора!» – решил он, бросил окурок на снег и направился к ближайшему зданию.
«Так, я спокоен и уверен в себе, всё сделаю правильно. Я буду… Каким же я буду? Я буду… требовательным и уверенным. Вот! Требовательным и уверенным».
Он долго шёл длинными, едва освещёнными коридорами, словно по лабиринту. По обе стороны от него плыли двери, одинаково пошарканные и давно некрашеные.
Шаги звучали громко и гулко, казалось, о его приближении знали во всём здании. Пересохший паркет поскрипывал и играл под ногами. Пахло многолетними залежами бумаги.
Никто не встретился ему в этих бесконечных коридорах. Только одна из многочисленных дверей была приоткрыта. Сергей заметил это издалека и замедлил шаг. Паркет заскрипел протяжней и, казалось, громче, чем до этого. За дверью слушали музыку: старую запись довольно низкого качества. Голос на ней хрипел:
