Мелкий осенний дождь, больше похожий на водяную пыль, чуть слышно накрапывал по траве и лопухам, вымахавшим за лето в рост человека.
При свете дня его можно было бы увидеть белой пеленой на фоне хмурого леса. Но сейчас была ночь.
Дождь был таким мелким, что его не было слышно. Он был приглушён тихим шелестом ветра, вяло шевелившего пожухлой листвой, и журчанием верхового ручья. Он был осязаем только наощупь, когда смочит руки или лицо.
Водяной морок, скользя вниз по хвойным лапам, собирался в капли, дрожавшие на ветру. Наливаясь влагой, они полнеют, их становится больше, готовых пролиться от любого прикосновения уже настоящим дождём. Порыв ветра, легонько коснувшись, стряхивает их, рассыпая барабанной дробью по траве и облетевшим листьям.
Присмотревшись сквозь царивший вокруг мрак, можно было увидеть зарево костра. Пляшущие красные тени на стволах деревьев, окружавших небольшую лесную поляну. Участок земли, свободный от растительности, достаточный для ночлега лесного бродяги.
Его дым рваными хлопьями стелился по земле, медленно переползая через замшелые, трухлявые пни, исчезая в густом еловом мелколесье, окружённом зарослями крапивы и кипрея.
Напротив чадившего костра, под навесом, накрытым ветками и плёнкой, на ложе из лапника спал человек, охотник, завернувшись в выцветший армейский плащ, натянув капюшон до подбородка. Спрятав озябшие ладони в рукавах. Устав от дневного перехода, разморённый горячим ужином. Заряженное ружьё лежало рядом, вдоль тела.
Спал на одном дыхании, погрузившись в бездну тревожного сна без сновидений. Точнее, они стремительно проносились в его сознании обрывками событий, когда-то произошедших с ним, накладываясь одно на другое.
Поэтому картина увиденного походила на палитру красок, небрежно смешанных друг с другом в какой-то посудине, но не полностью и оттого походивших на пёструю колышущуюся жижу без цвета и оттенка.
Спал тревожно, прислушиваясь к тому, что происходило в ночном лесу. Чутьё охотника безошибочно отличало шуршание мыши, юрко снующей в пожухлой листве, от треска веток, с которым загулявший к осени лось ломился сквозь непроглядную чащу в поисках жены и соперников.
И это же чувство, словно предупреждая об опасности, было готово в любой момент вернуть охотника в действительность.
Это как любое лесное существо: оно чутко к происходящему вокруг и днём и ночью, зазеваешься – и ты уже чья-то добыча.
Так и с человеком: оно внезапно, без видимых причин всколыхнёт душу, заставив замереть на месте, обшаривая цепким взглядом всё вокруг, прислушиваясь и принюхиваясь, поможет избежать случайной, никому не нужной встречи.
На ели, росшей рядом, под густой шапкой лапника висел рюкзак. В ямке между корней, присыпанных хвоей, стоял прикрытый крышкой котелок с недоеденным ужином.
В лесу было тихо.
Лишь потрескивание головней в костре да слабые порывы ветра, сбивающего капли дождя с деревьев, нарушали тишину ночи. Ничего не предвещало опасности.
За деревом, на границе света и тени, стояло существо, внимательно наблюдающее за человеком. Его зрачки, по-волчьи зелёные, начинали сверкать красным огнём в отблесках ярко вспыхивающего пламени.
Ростом оно было с крупную собаку, сидящую на задних лапах. Рука, лежащая на стволе дерева, из-за которого оно выглядывало, была похожа на руку человека, только очень неопрятную, с толстыми короткими пальцами, опухшими от воспаления в суставах. Она заросла серой густой шерстью до самого запястья, на котором багровел рубец свежей царапины.
Существо, переминаясь, робко шагнуло в круг света, затем, будто опасаясь уже принятого решения, шарахнулось обратно, скрывшись в темноте. Потом показалось вновь, замерев на мгновение, и прыжком бросилось вперёд.
Человек, внезапно разбуженный звуком покатившегося по земле котелка, проснулся. Привстав на локте и откинув капюшон с лица, он подбросил охапку хвороста в затухающий костёр.
Ярко вспыхнув, стреляя головёшками и разбрасывая в стороны искры, пламя осветило округу мерцающим красным светом, прыгая причудливыми бурыми тенями по прибитой к земле траве и лапам елей, уснувших до утра в тревожном сне. Щурясь, человек смотрел мутным, спросонья невидящим взглядом туда, откуда доносились звуки.
Кто-то небольшого роста – существо, похожее на человека, – рылся в его рюкзаке, невзначай подопнув котелок. «Что за наваждение? Наверно, я сплю, и мне это снится», – тряхнув головой, подумал он. Существо, нырнув с головой в рюкзак, увлечённо в нём шуршало, не обращая никакого внимания на свет костра и движение охотника. Затем, издав звуки, похожие на глухое довольное рычание или бормотание, начало что-то грызть. «Это же мой хлеб», – подумал охотник.
Окончательно проснувшись и понимая, что это не сон, он ошалело смотрел на происходящее, не в силах пошевелиться. Липкий холодный страх сковал тело, лишив возможности двигаться. Руки и ноги, обвисшие плетьми, были словно чужими. Крик ужаса, застрявший в горле, сорвался с приоткрытого рта сиплым хрипом. Сердце гулко билось о рёбра, пытаясь вырваться. Ему казалось, что ещё чуть-чуть, и оно с треском разорвёт грудную клетку и в панике убежит куда глаза глядят. В глазах потемнело. Хватая ртом воздух, он повалился на спину, подставляя лицо под капли дождя, срывающиеся с кончиков веток, дрожавших на ветру.
