ГЛАВА 1. МНЕ СЕМНАДЦАТЬ.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. 27 ОКТЯБРЯ
Дорогой дневник, вот я наконец решилась написать на твоих чистых белых страницах первые строчки. И для этого есть повод. Обещай, что будешь держать нашу с тобой дружбу в строжайшем секрете и никому не расскажешь о том, что от меня узнаешь.
Его зовут Тёма. Конечно, его полное имя звучит как Артём, но сочетание букв, образующих мягкое «Тёма» просто ласкает мой слух.
Он высокий, стройный, белокуро-кудрявый и… голубоглазый. Наверняка мечта всех девчонок! Я бы сказала, что он почти копия Хью Гранта в молодости, потому что часто сравниваю их привлекательную внешность. Подруга подарила мне на день рождения постер с любимым актёром, и я, глядя на него, представляю, что передо мной не он, а мой Тёма.
Мы познакомились на кладбище. И это было вовсе не романтично. Нам обоим всего лишь по семнадцать лет. Но не это самое главное. Знаешь, что самое ужасное? Нет, ты вряд ли догадываешься. Он выглядел гораздо старше. Ну конечно! При росте метр восемьдесят пять все казались бы старше…
Вот видишь, я даже рост его знаю.
Прошёл год со дня смерти моего крёстного братика. Он умер от рака крови. Я не задавала лишних вопросов: и без них было ясно, что на этом практически закончилась жизнь маминой подруги. Мы просто стояли у могилы. Молча.
Стояла осень. Не помню, было ли холодно, но отчётливо отпечаталась пронизывающая до костей безысходность, неспособность найти нужные слова и эгоистичное подростковое желание поскорее уйти.
Старший брат Василька – так звали мальчика, лежащего под тяжёлой, грубой бетонной плитой – всё время стоял рядом со мной и моей мамой. Женя, потерявшийся от пережитого горя, казалось, не мог стоять на месте, а потом он куда-то ушёл. А с ним ушла и моя последняя надежда на общение с себе подобным.
Я опустила голову, разглядывая жухлые листья клёна, стараясь проглотить отвратительную для меня кутью и пытаясь справиться с подступающей тошнотой, как вдруг увидела его.
Тёма.
Кто это?
Племянник крёстной из Питера. Живёт на каком-то Полюстровском бульваре. Никогда ничего о нём не слышала.
И тут они уходят? Куда? Прошу Женю пойти с ними.
Меня отпустили.
Наверное, я ещё совершенно не способна понять чужое горе, всё моё существо противилось даже представить его.
Уйти отсюда. Уйти подальше. От этой убивающей тишины. От крёстной. От Василька…
Тёма. Какой же он высокий! Я со своим ростом «метр с кепкой» не могла даже в глаза ему заглянуть, если специально не встать на цыпочки.
Красавец… Куда мне до него! Модно одет, ведёт себя как-то… не по-нашему. Плеер с наушниками, и «Metalliса» отчётливо слышится из них, как не пытайся скрыть.
Его отец всю жизнь работал капитаном судна, бороздящего просторы в основном морей и океанов, а мама, как сказали бы некоторые, – «торгашка». Заведовала в Питере практически всем «мясом». Нетрудно представить себе благосостояние семьи с таким раскладом.
И я рядом с Тёмой. Люберецкая девчонка. Ничего общего.
Но всё же что-то проскользнуло между нами. Что-то похожее на желание. Неосознанное, необъяснимое, невозможное на тот момент для обоих. Он оказался проездом в Москве, должен был встретить свою девушку на вокзале и уехать с ней в Питер. Я же только что проводила своего парня в армию.
Нет. Наши встречи невозможны. Он видный парень, а кто я? Простая девочка из Подмосковья.
И всё-таки мы обменялись адресами. Почтовыми. Потому что домашний телефон временно отключили за неуплату. Ты можешь себе представить такое? Это ведь означало только одно – надежду. Надежду на письмо…
***
2 ЯНВАРЯ
Я долго не записывала сюда. Наверное, не хотелось, да и повода не было.
Прошло два месяца, но письма от Тёмы всё нет. Зато в ящике стола я храню письма из армии от моего парня. Только и они странным образом в последнее время перестали приходить.
Мама говорит, что с наступлением зимы усугубилась ситуация в Чечне… Она почему-то переживает гораздо больше, чем моя будущая тёща. Это так неожиданно… Именно мама сегодня предложила мне поехать в Питер: туда, судя по последнему письму, на Чёрную речку перевели Серёгу. Сказала, что мы можем поехать вместе и там попробовать найти его. Хотя бы узнать, что с ним и почему он не пишет. Крёстная, узнав о наем решении, тоже проявила недюжинное рвение и даже договорилась со своей сестрой, чтобы я пожила у них недельку.
А что? Всё одно – в институте каникулы, поэтому нет разницы, где их провести.
***
4 ЯНВАРЯ
Сегодня морозный вечер. Меня посадили в вагон поезда – совершенно одну, представь, – и я впервые в своей жизни поехала куда-то без сопровождения взрослых. Без маминого пристального присмотра, без весёлых сокурсников, без друзей…
Раннее утро встретило меня пронизывающим питерским ветром на перроне. Я искала глазами сестру крёстной, хотя вообще не представляла себе, как она выглядит. Зато прекрасно представляла себе, как выглядит Тёма. Не узнать его было просто невозможно: его голова возвышалась над серой, куда-то бегущей толпой.
Я радостно закричала, помахав ему рукой:
– Приве-е-е-ет!
И тишина.
А потом он, наконец, обернулся и зашагал ко мне свой уверенной походкой.
– Ну что? Это все твои вещи? – поздоровавшись, спросил он и кивком головы указал на мою небольшую дорожную сумку.
