Глава 1
С Испанией Зое всё было более или менее ясно, подготовилась: Франко, король, Дон Кихот, где-то там ранили Юматова в «Офицерах», кризис, фламенко, коррида, паэлья, неблагозвучная для русского уха ветчина «хамон»… «Только, дорогой мой свояк, не испанка твоя вероятная невестка, а совсем даже мексиканка. Старый ты, невнимательный… и вообще болван и болтун! Напрягись, Зоечка, включи ум. Текила, ацтеки, художник – большой друг СССР… Сикейрос? Пусть будет. Пиво из кактусов…»
Зоя, словно чеки, нанизывала случайные ассоциации на штырь, выдержанный в цветах мексиканского флага. Ни дать ни взять – продавщица годов эдак шестидесятых, из сельмага, заправская, таких начальство шумно уважает, а покупатели тихо побаиваются. «Или кладовщица – требования? Или… Стоп. Это вообще важно? Продавщица, кладовщица, одна обсчитывает, обе обвешивают…» Ей казалось, что цвета флага она помнит, совсем недавно в русском издании «Natioanal Geografic» на картинку наткнулась, а на зрительную память Зоя не жаловалась. «Зеленый, белый, красный и что-то по центру… Птица? Птица. И совершенно точно с одной головой. Нормальная. Нет, так не очень лояльно по отношению к родине… Обычная. Лучше? Путин не обидится? Вот же… Ну не о чем больше думать! И далась мне вся эта страноведческая ерундистика? Можно подумать, будем с ней Сикейроса обсуждать. На каком, спрашивается, языке?» Вспомнилось, что существуют книжонки незатейливые – разговорники: «Пожалуйста, не сердитесь», или «Извините, что я сижу (стою) к Вам спиной», и еще – «Отведите меня, пожалуйста, обратно в гостиницу»… Пару раз Зоя непонятно зачем листала такие в книжном. Возможно, хотела понять, о чем русские говорят с иностранцами там, где они – иностранцы – дома, и прикинула, что отечественный турист в чужеземии туповато миролюбив, приторно вежлив и довольно-таки обременителен. Впрочем, опыт подсказывал, что ближе всего к правде тяготеет последнее, насчет обременительности, не могут же люди меняться так резко, значительно, на короткий срок и за свои кровные, то есть без повода? «К чертям разговорники, да и не потащусь я в ”Дом книги”, поздно уже и дождь, дождь давно».
Зоя исподволь изучала свою визави. Ненавязчиво, без пресловутой бабской дотошности, от которой у объекта внимания нет-нет и затлеют одежды. Так, к слову сказать, и не умела, но хорошо знала, как это делается. Просто надо было хоть чем-то себя занять, вот и присматривалась. «Ничего девочка, вполне миленька, ухоженная. Фигурка хорошая, не эталон, конечно, мелковата для эталона и ножки подлиннее сгодились бы в самый раз… Но если не цепляться, то есть без фанатизма – вполне себе ничего: стройненькая и… можно сказать, что хорошенькая. На таких мужички что постарше западают обычно. Доченька… И расстройства меньше: в люди выйдут и не шипят в след завистники: смотри, комод свой на манекенщицу променял. Странно, что Олега на такой тип потянуло, хотя я и предыдущих его не видела, одну только, мельком, ни имени не вспомню, ни как выглядела, но рыжая, это помню. А с этой девицей хлопотно выйти может. Те, что постарше, они и опытнее и побогаче и уж куда как надежнее. Доченька… Надо же, привязалось… Для спокойной жизни я бы чего попроще Олежику посоветовала, ну да кому они наши советы нужны… И что вообще такое эта спокойная жизнь, а как понять – ”попроще”? Шею покороче и прыщи вокруг рта? Бред. Правильно, что нас не слушают… Колец, слава богу, ни в ноздре, ни в губе. Смешливая опять же, губки трогательно надувает и складывает трубочкой. Как рыбка за аквариумным стеклом. Все думают, это рыбка разговаривает так, а ей кушать хочется. Нервничает. Будто я сама по себе прилетела… оценки ей экзаменационные выставлять. Вон как елозит ладошкой по коленке, словно до мениска в футбол доигралась. Неужели и впрямь верит, что скажу Олегу: ”Нет, друг мой, не твое это…” – и посыплются их отношения как гречка на пол – по щелям, да под плинтус, не собрать. Интересно, это в Мексике у них такие дремучие нравы? Надо будет у Олега спросить. А он, балда, тут же ей все и выложит… Язык без костей… Тебя так мексиканское воспитание занимает? Ну вот и не лезь. С другой стороны, а что в этом такого? Орешек знаний тверд, но мы его всё колем, колем…»
– Олежа, а как Коля поживает, ну помнишь, вы мотоциклами еще увлекались, целеустремленный такой…
– Тёть Зой, да он уже года три в Израиле, целеустремленный… У него бизнес свой, что-то связанное с медоборудованием, болтаем иногда по скайпу, редко. Теперь еще реже, потому что, выходит, не о чем особенно разговаривать, разве повспоминать, опять же не старые еще, успеется, повспоминаем. Целеустремленный… Забавно, что ты это сказала. Скорее уж прагматичный…
Олег и себя считал прожженным прагматиком и настойчиво рекламировал прагматизм, прежде всего собственный, как главную добродетель путаной современности. Те, кто не близко знаком с ним, легко покупались на его обаяние и разглагольствования. Немногочисленные прочие, числом два – отец и тетка – соглашались привычно, не заморачиваясь с досужими спорами, непременный остаток которых – обиды. Каждый думал при этом свое. Отец, когда все-таки распалялся, ругал Олега «понтярщиком», а в их недолгой взрослой совместной жизни призыв к сыну «Хватит уже выпендриваться!» мог претендовать на место команды «Смирно!» в армейской казарме. По частоте упоминаний, естественно.
