«Бах! Бах!», – загрохотало на соседней улице. Что-то затрещало, защёлкало, пронзительно завыли сирены. В моменты тишины горожане слышали топот ног и громкие голоса вездесущих дронов.
– Штурм! – пронзительно вскрикнул кто-то.
– Паникёр, – отозвалось в толпе.
Всё вместе слилось в привычное месиво звуков, от которого по телу ползли мурашки страха, а сердце, наоборот, сильнее билось от предвкушения зрелища. Местные свешивались из окон, вставали на цыпочки у подъездов, выглядывали из вагончиков многоярусной канатной дороги. Возле лачуг и навесов, толпились жители трущоб, а их дети – чумазые и любопытные, ловко и настырно пробивались в самую гущу толпы.
Две молоденькие девицы проталкивались по шумной, весенней улице. Худую брюнетку с острым носиком и вечно надменным выражением лица прозвали Тёзкой, а её подругу, одну из первых красавиц района – Ундиной. Над улицей нависали небоскрёбы, связанные между собой сетью подземных переходов и воздушных тоннелей. От стен то и дело отделялись голограммы, предлагали прохожим услуги, молитвы в кредит или кофе в автомате по пути. Почти всё свободное пространство между капитальными домами захватили аляпистые торговые палатки.
– Опять уличные бои, – поморщилась Тёзка, напрягая голос, – И зачем? Всё равно бродяги не суются сюда.
– Не ворчи, – ответила Ундина с очаровательным акцентом, – Сама знаешь: надо всегда быть начеку.
– И улица перекрыта, как будто назло!
– Ну, так давай смотреть с крыши. Ветер стих.
– Мне завтра на курсы, – напомнила Тёзка. – Снова лабораторная, а в прошлый раз…
– Ой! – вскрикнула Ундина, показывая пальцем наверх.
Высоко над их головами взлетела оранжевая сигнальная ракета. Подруги бросились вперёд, но, как назло, к наружным лифтам тянулись очереди. Значит, им придётся добираться на крышу пешком.
– Запрещено находиться в зоне тренировки! – подлетел к ним дрон.
– Отвяжись, – махнула рукой Ундина, – В зоне тренировки дежурят патрульные. Где ты видишь корпоративный патруль, а?
– Да у него сбой, – съязвила Тёзка, – Верно, ржавый?
– Вы ответите по закону! – бессильно угрожал дрон.
Тёзка скорчила ему рожу и первая забежала в подъезд. Тронуть дроны – собственность Котлища – не смел ни один горожанин, но все любили ругаться с этими машинками. Сейчас же звонко разбилось большое стекло в магазине через дорогу, и подруги помчались по лестницам. Дроны стайками бестолковых птиц метались над улицами, а грохот и ругань звучали совсем близко.
– Быстрее! – торопила в нетерпении Ундина.
Будто из тихой фабричной швеи в аккуратной рабочей форме она превратилась в преступницу – агрессивную крими.
– Вот придём, а всё закончилось, – нервно хихикнула Тёзка.
Наконец, они вышли на крышу и смешались с возбуждённой толпой. Воздух тут был свежее, чем внизу, а голубое весеннее небо казалось ещё выше. Храбрая Тёзка пробивалась вперёд, к ограждению, а Ундина держалась за ней.
Сверху хорошо различались два отряда наблюдателей. Наблюдатели, они же «Руки Системы», были защитниками Котлища, вечным страхом местных жителей и гибелью для крими. Одна группа, в красных жилетах, забаррикадировала улицу, а другая – в синих – захватывала эти баррикады. Тренировочная битва уже подошла к трущобам, их жители озабоченно сворачивали навесы и выносили из-под них свой нехитрый скарб. Зеваки облепили окрестные улицы, они толкались у заграждений, им то и дело грозили патрульные. Вдруг зоркая Ундина схватила подругу за руку и указала на край площади: сам Паук, глава наблюдателей, смотрел на схватку двух образцовых отрядов. Шея его была такой короткой, что, казалось, круглая голова Паука сразу переходила в туловище. К его Крепости тянулось множество ниточек, по которым, кроме официальных каналов, он узнавал о жизни города: тайной и явной. И он сам, и все его люди брили головы и лица, а чёрные или белые татуировки придавали наблюдателям жуткий, вечно грозный вид.
Постепенно Ундину охватил азарт, она протиснулась вперёд, и Тёзка потеряла её. На крышах вовсю делали ставки, царила полная анархия. «А пирожки, вода со льдом, жжёный сахар», – гнусавил кто-то совсем рядом. В окнах квартир теснились люди, задёшево выкупившие себе местечко на время нынешнего развлечения. На соседней высотке скандировали: «Стой! Стой!». Крики: «Не отступать!», «Стоять!» резали воздух. Горожане с крыши, на которой оказались Тёзка с Ундиной, назло соседям, стали болеть за синих. Подруги вместе со всеми кричали: «Давай! Жми!». «Ни шагу», – надрывались с соседней крыши. «Вперёд!», – старались их противники. Толпы ликовали при удаче «своих» Наблюдателей и разочарованно ревели, когда теснили «их» отряд. Соседнюю высотку заводили «дорожники» – так называли рабочих, следивших за дорогами Котлища. Здесь же собрались работники с многоуровневой канатной дороги, чьи тросы делили всё небо над городом на причудливые геометрические фигуры. Вражда «дорожников» и «канатчиков» была всем известна. Казалось, что на высотках собрались не болельщики, а два сверхорганизма, которые вот-вот сцепятся в воздухе.