Посвящается Доре, потому что по твоим венам текут слова и мечты
Lin Rina
Animant Crumbs Staubchronik
* * *
Published by arrangement with Ferly Umschlagdesign: Marie Graßhoff Bildmaterial: Shutterstock Titelschrift, Widmung und Initialen: Lin Rina
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Copyright © 2017 by Drachenmond Verlag GmbH
© Москаленко К., перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021
Я мысленно проклинала маму, пока, прислонившись к мраморной колонне, любезно смеялась, мечтая, чтобы в словах моего собеседника было побольше смысла.
– Но белый медведь сказал: «Я барон Мюнхгаузен!» и затем откусил пингвину голову, – продолжал он, а я, к сожалению, выпила недостаточно пунша, чтобы делать вид, что его шутка смешная.
Он довольно красив, но его внешний вид такой нелепый. Что бы ни диктовала мода, мужчинам не стоит надевать сиреневые жилеты. Это выглядит очень странно.
– Вы совсем не смеетесь, – отметил он со свойственным ему остроумием, и мне захотелось вздохнуть от его наивности. Но не получилось, просто не хватило воздуха.
Мой корсет был настолько туго затянут, что я практически не могла дышать, а ноги просто подкашивались из-за недостаточного кровообращения.
Мэри-Энн так зашнуровала его, чтобы я влезла в это светло-голубое нечто, называемое вечерним платьем, которое мама купила в Лондоне, и выглядела привлекательно для сельских богатых холостяков. Мама сказала, что такая шнуровка сейчас на пике моды в Лондоне и все молодые девушки щеголяют так. Но для меня это было невыносимо, и я боялась, что умру от недостатка кислорода, если отойду от окна.
Мне казалось совершенно бессмысленным подстраивать тело под одежду, а не одежду под тело.
Но что я понимала? Я была всего лишь ленивой, бесполезной девчонкой, от которой требовалось очаровывать молодых людей светло-голубой тафтой, чтобы они не обращали внимания на мой скверный характер.
Молодой человек по-прежнему выжидающе смотрел на меня.
– Эта история абсурдна, – начала я, намереваясь сделать именно то, что мама мне всегда говорила не делать. Стала его поучать. А молодым людям совершенно не нравилось, когда женщина, которую они хотели убедить в том, что она самая желанная партия в этом зале, знала это лучше, чем они сами. – Не упоминая того, что животные не могут говорить, хотя это простительно, поскольку это якобы шутка, но я не могу поверить, что белый медведь может сделать что-то подобное, – продолжила я, но меня резко прервали.
– Ну… думаю, что белый медведь достаточно сильный, чтоб откусить пингвину голову. Он же хищник, в конце концов, – высказался задетый моими словами молодой человек, которого звали то ли Хилтон, то ли Милтон, и упер руки в бока, чтобы скрыть свою неуверенность.
– Да, – ответила я. – Но не думаю, что он дошел бы с северного до южного полушария только для того, чтобы подискутировать с пингвином о шарообразном яйце.
Милтон, или Хилтон, весьма глуповато посмотрел на меня, а затем, к счастью для нас двоих, заметил знакомого. Он кратко представил нас друг другу, формально извинился передо мной и ушел.
Бедная деревенщина.
Когда я осталась одна, обвиняющий голос мамы в моей голове предупредил, что я проживу всю жизнь в одиночестве и зачахну от тоски.
При этом я не была одинока. Она отправляла меня на бесконечные и скучные званые вечера и балы, на которых мне приходилось поддерживать только бессмысленные беседы. В основном с людьми, которые считали себя образованными, потому что когда-то посмотрели на обложку книги и теперь подшучивали над смущением других.
И это вместо того, чтобы сидеть дома в своем старом кресле и следить за мыслями блестящих умов. Мужчины уже были в моей жизни, и я наслаждалась каждым моментом, проведенным с ними. На страницах книг я расследовала преступления, используя технику сравнения отпечатков пальцев, которые у каждого человека были такими же уникальными, как снежинки. Я захватывала города, строя лошадь из дерева и прячась в ней. Следила за литературными дискуссиями, историческими изложениями, изучала человека, его разум и душу. Я путешествовала по миру за восемьдесят дней, училась строить самолеты, сочиняла мелодии, развязывала войну.
Но мама считала это глупостью. Вышивание, вот занятие для девушки моего класса.
Я вздохнула про себя.
Кто только так решил?
1
Глава первая, в которой мой дядя пришел в гости
– Она выставила его посмешищем, Чарльз! Бесцеремонно открыла рот и выдала свои заумные фразочки, – жаловалась мама отцу, на что я закатила глаза. Она всегда так драматизирует.
– Каждый раз, когда с ней разговаривает молодой человек, она все портит. Почему она не может помолчать, как все остальные девушки? – продолжала мама, и я могла представить, как она бегает по комнате туда-сюда, положив одну руку на грудь, а другой размахивает в воздухе. – Джулия Гудман, тихая девушка, и в семнадцать лет была уже помолвлена. Или старшая из сестер Бордли. Она знала, в какой момент лучше промолчать, и в восемнадцать лет вышла замуж! – Она глубоко вдохнула. Я, конечно, этого не слышала, но знала, что она это сделала.
