Глава первая,
в которой читатель впервые знакомится с некоторыми героями книги и узнает, к чему иной раз приводит своеволие
Шерсть верблюда была волнистой и мягкой. Она пахла дымом родных костров и степной пылью. Девочка теснее прижалась к теплой шее животного, за которым пряталась. Лежащий на коленях верблюд с высоты своей величественно поднятой головы чуть скосил на ребенка глаза и продолжил равнодушно жевать жвачку, равномерно двигая желтыми зубами.
– Где же мальчишки?
Не обладая в свои шесть лет умением выжидать, необходимым для игры в прятки, девочка приподняла голову так немного, чтобы лишь увидеть, где те, от кого она прячется. Сначала над темно-бурым телом верблюда приподнялась головка в вышитой шапочке, потом – смуглый гладкий лоб и, наконец, – блестящие черные глаза. Этого было достаточно, чтобы себя выдать. И хотя она тут же юркнула вниз, за спину верблюда, цепкий взгляд Джамиля ее заметил.
– Выходи, Гюллер, я нашел тебя! – весело прокричал он. Скорчив недовольную мину на хорошеньком круглом личике, Гюллер вышла из своего укрытия и, намеренно волоча ноги в красных сапожках, медленно пошла к стене юрты. Эти мальчишки сейчас спрячутся, разве она их найдет?
Мальчиков было двое. Быстрый, ловкий, решительный Джамиль, который, даже сидя на войлоке в юрте отца, казался сжатой пружиной. Мгновение – и сорванец вскочит, побежит. Его худое лицо с удлиненными правильными чертами и чуть выступающими высокими скулами сразу привлекало к себе внимание, выдавая нрав независимый и сильный. Горделиво приподнятая голова была красивой формы, а серые, прозрачные, как воды холодного горного ручья, глаза, столь неожиданные у мальчика-степняка при его темной коже и черных волосах, делали его умное лицо еще более запоминающимся. Одет Джамиль был небогато, но аккуратно. Синий чекмень[1] подпоясан желтым поясом. Ноги ловко обхватывали потертые сапожки, стриженую голову прикрывала невысокая войлочная шапка с острым верхом.
Внешность второго мальчика, Малика, была совершенно иной. Невысокого роста, стройный и смуглый, он обладал утонченной внешностью будущего поэта и красотой сказочного принца. Его большие черные мечтательные глаза под ровными тонкими бровями часто задумчиво смотрели куда-то в лишь ему одному понятную даль, чем несказанно удивляли всех взрослых стойбища и более всего отца мальчика – Джуму.
– О, Аллах! – восклицал он. – За что ты покарал меня, послав такого сына?
Кажется, ни одной черты ни внешнего облика, ни характера Джумы не передалось Малику. Джума был мужчиной плотным, коренастым, мешковатым, с кривыми ногами кочевника, с необузданным, жестоким нравом. А мальчик был похож на свою мать, красавицу Бегюль, и это почему-то не добавляло любви к сыну со стороны Джумы.
Но вернемся к мальчикам. Они были ровесниками, и им пошла одиннадцатая весна.
Подойдя к стене юрты, Гюллер прислонилась лбом к серому войлоку. Звякнуло монисто из серебряных монет. Войлок пах почти как бок верблюда – пыльной шерстью и дымом. За спиной девочки раздался приглушенный топот быстрых ног, и наступила тишина. Выждав несколько минут, Гюллер повернулась и начала не спеша, не отходя от юрты, осматривать окрестности.
В образованной песчаными холмами небольшой долине стояло больше десятка юрт – черных, серых и даже одна белая. Перед юртами, присев на корточки у костров, готовили еду женщины. Довольные солнечным днем, неподвижно лежали огромные лохматые псы. Положив широкие лобастые головы на передние лапы, они наблюдали за порядком сквозь сонно прикрытые веки, готовые при любой опасности моментально вскочить и поднять лай. Дальше в весенней степи живописно и привольно разбрелись верблюды.
