Читать онлайн полностью бесплатно Борис Гребенщиков - Книга слов. Неизданные стихи и странности

Книга слов. Неизданные стихи и странности

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГРЕБЕНЩИКОВЫМ БОРИСОМ БОРИСОВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГРЕБЕНЩИКОВА БОРИСА БОРИСОВИЧА.

Книга издана в 2024 году.

Мастер слова





© Б. Б. Гребенщиков, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Стихи

Стихи из «Зелёной книги»

«Я пропою Вам этот вечер…»

Я пропою Вам этот вечер,
Которого короче нет;
В нём ветру верилось, что вечен
Октябрьский зябкий силуэт
Каналов, окаймлённых в окна;
Закутав замки волшебством,
Прощалось небо неохотно
И снова притворялось сном,
Где, примеряя наши судьбы,
Приняв наш образ и печаль,
Молчали, в нас вживаясь, судьи;
Мы ж начинались от начал,
Столь заповедно веря в сумрак,
Сулящий пальцы наши сплесть,
Непостижимые, как сумма
Первопричин; казалось – есть
Опять начало.

«Черновики осточертели…»

Черновики осточертели,
Исчерченные зло и зря.
В моей купели нет апрелей,
Зато по горло октября.
Неужто кровь пускал впустую
Словам – и в строки хоронил,
И время верить в то, что сдует
Меня и след моих чернил,
Когда из всех концов реальней
Напиться небом допьяна
И – горизонт в груди как рана —
Себя не ждать и петь до дна?
Не знаю синтаксиса истин,
Читаю выцветшие письма,
А мир в горстях неоспорим,
И что – ну что мне делать с ним?

«Вы запрещены…»

Вы запрещены.
Но наперекрёст
Вы освещены
Нерождённых звёзд
Светом. Напролёт
Спеты, но не до
Музыки. Вы лёд;
Лишь бы подо льдом —
Кровь. Не прикоснуть —
Счастье: значит вам
Посвящать, как сну,
Буквы. Значит впрямь
Перехлёстнут холст
Недойдённым. Так
Высоко, что боль
В парусах. Спектакль
Для других, но крик
Заперт смехом. Вас —
Не спасать – топить,
Пусть не мне, а – красть,
Лёд навзрыд. Не мне:
Так на том и жив,
Что – кому умнеть,
А кому – ни лжи
Нет, ни правды – но
Музыка. И впредь
Горькое вино
И – не глядя – петь.

«Кропотливая мука – заламывать строки…»

Кропотливая мука – заламывать строки,
Словно руки. И руки, как строки, хранить
Взаперти для того, что в словах, как в остроге,
Если петь, то как жить; если жить, то границ,
До одной, не считать за достаточный довод,
Сомневаться в правдивости избранных звёзд.
Если жить, то бездоннейшую из бездонных
Почитать за резон. Если петь, то взахлёст
Горизонт, как гортань, перехватит анапест,
И дописывать слово чернилами вен
Станет честью. И выйдет реальность на паперть
Разжимать – не разжать – зачарованных век.

«Собирать на венок безымянности улиц…»

Собирать на венок безымянности улиц
Стало хлебом насущным. Отпет, как свеча,
Беспросветно потухший, он выйдет, ссутулясь,
Чтобы слоги свои собирать и молчать,
Чтобы вызубрить самых бесхитростных истин,
Бесполезных, как мир, немудрёную ложь.
Но пока не погашена рукопись листьев
Или снег как страница – его не спасёшь.
Не докажешь, что нет убедительней камня
Матерьяльности. Он недоверчив, как Гамлет,
Нашим доводам. Только – что Гамлету прах —
Всё ему чьи-то губы горят на губах.

«Не крамола, не грамота…»

Не крамола, не грамота
Охранная, не страх —
Моя строка огранена
Случайностью листа.
Не правило, не исповедь,
Но чистым небесам
Неистовая искренность,
Что и не написать,
А, задыхаясь, заповедь:
Коснуться рук и плеч.
Настолько первозданная,
Что жить – не уберечь,
А растранжирить по ветру,
Строкой, смычком, холстом,
Губами. Мы – не по миру,
А по небу. На том
Стоим.

Из книги «Петербург»

«Я позвоню с угла…»

Я позвоню с угла,
Продрогший вплоть до губ.
Я не умею лгать
В такой мороз, но лгу,
Что где-то заждались,
Что просто позвонил,
И трубку на рычаг,
Как голову сплеча.

«Не средь далёких странствий…»

Не средь далёких странствий
Мы обретём покой —
Мы перейдём Фонтанку
И побредём домой,
Где «Беломор» не гаснет,
Не остывает чай
И где за словом «Здравствуй»
Не следует «Прощай».

Иннокентий

(Хроника в семи частях)

(написано совместно с Маратом)

Иннокентий Едет В Трамвае

Иннокентий садится в последний трамвай,
Где кондуктора нет и в помине.
Семь голодных мужчин там едят каравай,
Увязая зубами в мякине.
Иннокентий рассеяно смотрит вокруг,
В рукаве его теплится свечка.
Семь раздетых мужчин примеряют сюртук,
На лице у седьмого – уздечка.
Пожилая ткачиха желает сойти,
Гневно машет большими руками.
Семь бегущих мужчин на трамвайном пути
Затевают дуэль с ездоками.
Иннокентий стреляет в пустое окно,
Прижимаясь к прикладу предплечьем.
Одному из мужчин прострелили сукно,
Шесть отделались лёгким увечьем.
Пожилая ткачиха без чувства лежит.
Иннокентий задумчиво дремлет.
Над трамвайным путём чёрный ворон кружит
И искре электрической внемлет.

Полтораки Наносит Иннокентию Визит

Полтораки – повеса, мошенник и плут —
К Иннокентию в двери стучится.
В сей парадной соседи давно не живут,
Но порою приходят мочиться.
Иннокентий задумчиво пьёт молоко,
Таракана узревши во мраке.
На душе его мирно, светло и легко,
Он не хочет впускать Полтораки.
Даже если он двери откроет ему,
То, наверное, кинет поленом,
Или, если полена не будет в дому,
Между ног ему двинет коленом.
Полтораки же злобно царапает дверь
И в замочную скважину свищет,
На пожарную лестницу лезет, как зверь,
Он свиданья с хозяином ищет.
Иннокентий ложится в пустую кровать,
На стене таракан копошится,
За окном Полтораки ползёт умирать,
И над ним чёрный ворон кружится.

Иннокентий Созерцает Светила

Иннокентий привычно садится на стул,
Поглощённый светил созерцаньем.
Вот уж утренний ветер над крышей подул,
Отвечают светила мерцаньем.
Иннокентий не сводит задумчивых глаз
С возникающих в небе явлений.
Небосвод озарился, мелькнул и погас,
Иннокентий исполнен сомнений.


Другие книги автора Борис Гребенщиков
Ваши рекомендации