Окно в гостиной предательски пускало утренние лучи солнца по прямой в заспанную морду Алексея. Оставались бы в нём ещё силы на ненависть, и он заколотил бы это окно давным-давно. Но теперь оставалось только морщиться и выговаривать залипшим ртом что-то матерное, обращённое к свету, окну и жизни в целом.
Как ни странно, с утра в холодильнике не появилась еда. Не без удивления Алексей открыл его повторно, вздохнул, ругнулся и напился воды из-под крана. В углу уже начали «благоухать» макаронные изделия неизвестно какой давности. Или известно? Выбросил в окно.
Алексей уже и не помнил, когда последний раз закрывал свою дверь перед уходом. Да и вообще ключи, кажется, были безвозвратно утрачены, либо гнили как те макароны где-то под диваном. Ничего ценного, кроме кота, дома не было. Ну а кот, в отличие от него самого, сможет за себя постоять.
На весь переход слышны вопли местного барда. И, кажется, он разучился настраивать гитару. Или это уши подводят Алексея. Ла-ла-ла-ла-ла…
За углом была закусочная. Сколько себя помнил Алексей, она там была. Возможно, сперва появилась эта закусочная, потом яйцо, затем курица и так далее. Нет никаких причин полагать, что это было не так. Разве возможно представить себе доказательства, которые нельзя подделать?
– Григорий Борисович, доброго дня. Не найдётся чего коту пожевать? Да я бы и сам не отказался, честное слово…
– Алёша (почему-то так он называл Алексея), здравствуй! Что-то давно тебя не видел, думал помер уже!
– Только после Вас, Григорий Борисович. Только после Вас.
– Что ж, значицца, посоревнуемся ещё в этом деле. Обеды сегодня отвратные, но хлеб, ты знаешь, всегда тёплый и сладкий, как ты любишь. – Он завернул немного еды в какую-то бумагу и протянул Алексею.
– Премного благодарен. Передам Тиму от Вас привет.
– Иди уже.
– Иду.
Завтракать тёплым хлебом было роскошью. Тем не менее, трапезу Алексей разделил с лужей голубей по дороге в Деловой Район. Нет, он ходил туда не работать. Он ходил посмотреть на тех, кто ходит туда работать. Сотни отполированных до блеска дорогих авто с пижонами в костюмах за рулём. Строгие наряды девушек, отчаянно старающихся походить на мужчин, но при этом таких женственных и сексуальных, что все их старания шли прахом.
Трафик. Нескончаемое до заката движение взад-вперед. Алексей занимал скамейку на пригорке, откуда открывался вид на панораму всего района и он мог быть одновременно внутри и поодаль от всей этой суматохи. Он размышлял.
– Все эти люди приезжают сюда каждый день, трутся здесь до позднего вечера и едут домой, к семьям, уставшие, чтобы отдохнуть и завтра с новыми силами приехать отдавать свою жизнь этому Району. Что они вообще там делают такого важного? Что вообще в этом городе может быть такого важного? Как по мне, они лишь зря тратят свои жизни, которые однажды оборвутся, и они так и оставят этот мир, перейдя из тьмы неведения в тьму небытия.
Эта мысль чаще всего посещала Алексея здесь, на этой скамье. Как и другие тупиковые мыслишки, отдающие прохладой бессмысленности и теплотой интриги одновременно. Может это пустая трата времени – вот так сидеть и думать ни о чём, – а может и не пустая. Кто знает.
