Наш Игорь в чёрном человек
Меня зовут Игорь Самочёрнов. Я, как и все русские, живу в Москве. Вообще не важно, кто в Российской Федерации где живёт – все москвичи. Просто в жизни все считают одинаково: кто-то чернорабочий, а кто-то царь. В жизни надо быть царём, потому что иначе люди сожрут тебя. Мне уже тридцать шесть, и я смог открыть собственное ИП, чем очень горд.
Я занимаюсь психиатрией и лечу сумасшедших. Раньше я уделял своей работе сердце, но потом понял, что эта болезнь неизлечима: пациенты не могли восстановить рассудок и всё равно делали странные вещи, поступая неадекватно.
Я знаю много историй, но все эти истории лишь о трагедии жизни, которую люди заканчивают суицидами. Людям смешно. Людям очень смешно, когда кто-то совершил самоубийство. Просто из-за презрения к слабости умершего.
Как и все, я мечтал быть президентом. В нашей стране все президенты, включая меня. Как личность я очень силён и никогда бы не позволил никому меня свести с ума.
Каждый день в хаосе безумия чужих мозгов я навожу порядок, который люди снова неизбежно разрушают. Все люди омерзительные и нездоровые твари, которых ждёт нелёгкая Судьба…
Москва. Лето. Огромный город, огромные возможности, которыми все чают свои маленькие дни бессмысленного труда на великих людей, что достигли вершин жизни. Москва – центра общественной травли, где все живут лишь днём будущей славы или успеха, зарабатывая деньги лишь на то, на что им хватит в чёрный день, плодя инфляцию.
Люди на практике работ понимают это: вся их жизнь идёт во имя удовлетворения потребностей богатого состоятельного населения, что хранит тайну создания средств массового производства и правит их жизнями.
Жизнь для людей никогда не существовала и все люди в религии открыто видели этот запрет на жизнь. Российская Федерация – страна запрета жить, в которой работал Игорь.
Он лечил каждый день просто прописывая нейролептические препараты разного действия и состава, не понимая, что это лишь корректировка работы рецепторов, а причина реакции не устраняется. Он не раз задумывался об этом: почему причина реакции не устраняется, если они сумасшедшие? Почему их всё больше и больше? И при этом он думал именно «их», а не «нас». То есть в сердце он относился к ним, как и всё общество: «Мне это не грозит, потому что я не такой слабый, как эти неудачники. Пусть пьют успокоительные и верят в то, что они инвалиды, потому что я боюсь даже понять, что это за хрень».
Его обыденность проходила в светлом кабинете местного небоскрёба богатой архитектуры современности. Ночью это здание мерцало огнями, подобно космосу, а днём оно было горой городских гигантов Москвы. Центр человеческой жизни во имя человека Москва, где в любви и заботе друг о друге каждый несчастен по-своему, но в молчании о сокровении выражает лишь престиж и процветание. Москва. Все там лучше людей, потому что они московские люди, а не провинциальные. Москва и только Москва. Красота России только здесь.
Люди не знали о том, что такое престиж города. Города как предприятия – больше денег урвал – лучше живёт население. Города – это ковчеги людей, где они скрываются от естественной среды в страхе смерти. Сегодня этот ковчег тебе друг, но, если ты не принял от него медленную и мучительную смерть, то он обернётся тебе чудовищем, что для тебя даже еды в себе не имеет. Этим прекрасны все города, даже наша родная Москва.
В этом небоскрёбе Игорь перебирал бумажки и ловил атмосферу своего интеллекта и престижа в поисках лекарства от болезни, о котором боялся даже узнать в реальности.
В один прекрасный день он проводил лечение пациентки, которая мучилась от болей и деградации поведения. Он, когда лечил её, не понимал, что происходит с человеком, потому что эмоционально даже понимать слабого человека не хотел, не считая её за слабость вообще человеком. Пациентка это чувствовала и боялась его – не более.
Каждый человек хранит своей обыденностью бесценный опыт. Опыт Игоря заключался в хищничестве во имя своего выживания на своих пациентах, которых он считал просто уродами.
Вечерами в этом офисе его угнетала даже красота обоев, освещение – всё угнетало, но стоило вспомнить крики своей пациентки в кабинете: «уйдите твари», как он начинал держаться.
Пациентка даже не задумалась применить какие-то средства вернуться в рассудок или просто послушать музыку, осознав, что не проходит звуковой сигнал в зоне рецептуральной реакции мозга на звук. Им было пофиг на поиск причины массового заболевания – лучше всем остаться овощами. Хоть потенциально, хоть прямо.
В жизни Игоря до самой смерти его обыденности ничего не понялось: он так и продолжал игнорировать всё вокруг, зарабатывая деньги за то, что прописывает людям обезболивающее. Нейролептик просто обезболивающее, что немного токсичней, либо много токсичней, чем остальные.
