Большой город медленно и нехотя просыпался после грешной пятничной ночи.
Чуть заполночь на него обрушилась гроза – дорожки в большом парке на окраине были завалены обломанными ветками. Для начала лета было необычно пасмурно, в мутном небе над многоэтажками громко плакали колокола недавно построенной церкви, призывая к утренней молитве и покаянию.
Через парк, объезжая раскиданные ветром ветви, две немолодых женщины катили коляски с младенцами.
– Вот попы раззвонились, словно конец света! Лучше бы парковку нормальную там построили, пройти же с ребенком по двору невозможно! – Голос одной из женщин, прозвучал неожиданно громко в тишине раннего утра.
Вторая, обладавшая голосом менее громким, зато той особой тональности, которую трудно не расслышать, парировала:
– А что, Зоя, ты конца света не боишься? Вот помрёшь, и отправится твоя душа вместо рая – на парковку.
– Пусть боятся те, у кого совесть нечиста. А я всю жизнь честно трудилась, и сколько с мужем-бабником промучилась, и детей подняла. Как дочь говорит, у меня резюме для рая – идеальное. Так что пусть приходит этот твой конец. А пока не пришёл – машины должны на парковке стоять, а не на тротуаре.
– Зоя, постой! – Одна из женщин остановилась перевести дыхание. – Ох, господи, погляди, да что же это такое?
– Что там? – Зоя гордо остановилась.
– Смотри, парень какой-то в кустах лежит.
– Пьяный, наверное. Герда, не связывайся ты с этими бомжами! – Зоя повернулась и покатила коляску дальше. Но Герда, движимая, скорее, любопытством, нежели состраданием к ближнему, подошла к зарослям орешника и наклонилась, заглядывая сквозь густые ветки.
– Нет, не похож на пьяного. Какой-то он белый. Может, умер? – Она вернулась на дорожку и достала телефон. – Алло, полиция? Здесь человек лежит, кажется, мертвый.
Минут через двадцать в парке собралась целая комиссия. Полицейская машина, скорая помощь, санитары грузили носилки с телом в свой автомобиль. Один из полицейских подошел к носилкам и сфотографировал лицо лежащего на них человека на телефон. Лицо было опухшее, в ссадинах и чёрных кровоподтёках, лоб и волосы покрыты запёкшейся кровью.
– Че, в гугле будешь искать по фото? – подошел к нему второй. – Он как раз, перед тем, как сдохнуть, успел селфи сделать и фото профиля обновить. Сразу и опознаем.
– Зря стебёшься. Нереальная аватарка будет. Я её еще обработаю – будет суперзомби. Это тебе не графика говёная из интернета.
Полицейские пошли опрашивать свидетеля – Гертруду Семеновну. Рядом стояла Зоя и кусала губы от обиды, что увлёченная дискуссией, она пробежала мимо трупа и теперь не она, а Герда будет рассказывать всем знакомым об этом выдающемся событии.
«Вот говорила же, – думала она, – от попов одни неприятности».
В ризнице маленькой сельской церкви пахло пылью и мышами. Священник средних лет, с русой, разбавленной сединой, бородой, одетый в желтый свежевыглаженный стихарь готовился к таинству. Омыл руки, зажег кадило. Громко чихнул, пробормотал: «Прости, Господи», и торопливо зашагал к выходу из алтаря. На ходу быстро перекрестился на тёмную икону Богородицы с тревожным ликом.
В тесном помещении церкви собрались всего несколько бедно одетых крестьян. Молодая женщина держала на руках закутанного в толстый платок младенца. Священник вышел в тесный и печальный, как вдовье лицо, молельный зал, встал у большой металлической чаши, наполненной водой, и запел речитативом: «Владыко Господи Вседержителю, исцеляяй всякий недуг, и всякую язю, сам и сию днесь родившую рабу твою, Евдокию, исцели, и возстави ю от одра, на немже лежит…».
Собравшиеся в храме крестились, били земные поклоны, и в глазах у них тоже были тревога и печаль.
Вдруг открылась дверь. К ногам священника протянулась полоска яркого света, в котором закружилась поднятая ветром с улицы пыль. В дверь, казалось, кто-то входил, но солнечный свет в этот момент ударил прямо в глаза и…
Матвей проснулся. В маленькой комнате без окон горел яркий свет. Над ним наклонился человек, в спину ему светила мощная лампа и от этого человек казался чёрным.
– Станция «Лубянка». Конечная! – объявил он весёлым голосом и стащил Матвея с узкой металлической кровати.
– Вы кто?
– Федеральная Служба Будильников! С нами вы никогда не проспите! Забыл? У тебя сегодня последний звонок!
– Где я?
Матвея еще не отпустил сон, ему казалось, что он находится в двух реальностях одновременно и еще не решил, какую именно выбрать. Но реальность, в которой были тесная комната и чёрный человек, он выбирать совершенно не хотел. К тому же, в этой реальности у него болело всё тело и почти не двигалась левая рука. Кроме того, что-то неприятно жгло ему затылок и когда он коснулся его рукой, то нашел там глубокую, мокрую от крови ссадину. На табуретке перед кроватью стоял пластиковый поднос с железной миской и черной эмалированной кружкой.
