Скука
С завидным упорством осень продолжала портить погоду и настроение жителям небольшого английского городка. Утренняя прохлада уже не приносила удовольствия, подразнив изнеженные носы ароматами свежести и чистоты. Нет. Теперь недовольные носы кутались в тёплые одежды, ибо это уже была не просто приятная прохлада, а отвратительный холод, скрывающий всевозможные ароматы уходящего тепла.
Смело и уверенно вступал в свои владения ноябрь, подарив людям новую порцию уныния и хандры. Вместе с плотным туманом, который захватывал всё больше и больше булыжников на дороге, пришло нечто более густое и устрашающее – скука. Она нависла над жителями города и не собиралась уходить до весны.
Погибло всё живое, вплоть до радости. Раньше люди и подумать не могли, что радость – это нечто живое, пока не поняли, что с приходом осени, в них умерло нечто незаметное, но очень важное.
Ни новые представления в небольшом театре, ни книги, ни новости о рождении или смерти человека, живущего по соседству – ничто! Ничто не избавляло людей от скуки! Всё это действовало подобно кровопусканию для избавления от лихорадки – лишь на время притупляло боль, но не помогало. Подумать только, в 19 веке, в век промышленной революции, в век инноваций, люди так и не нашли способа излечиться от скуки!
Чувствительные меланхоличные натуры теряли последние остатки самообладания. Дети капризничали и норовили совершить как можно больше шалостей, дабы спастись от этой болезни души и разума. Страдали родители этих детей, но где-то в глубине души они благодарили своих сорванцов за мимолётные отвлечения от привычного унылого пребывания на этой земле.
Не только дети могли хоть на время противостоять этой заразе: не поддавались скуке также люди, которые были погружены работой, но не знающие нормальной жизни, в которой присутствуют чувства.
Скука пробудила в людях некоторые отвратительные черты характера, будто давала выбор: либо ты спасёшься от меня, но потеряешь человечность, либо погибнешь от моей силы. Однако в обоих случаях скука побеждала – она убивала всё человеческое, что было в людях.
Сплетни – самое отвратительное порождение скуки. Оно создавало иллюзию того, что человек избавился от уныния, но беспощадно втягивало в другую ловушку – пороки.
Чаще всего люди, которые погрязли в пороках, в глубине души понимали своё отвратительное положение, но пытались скрыть свои душевные терзания тем, что искали несуществующие пороки у тех людей, кто смог противостоять ему и не имел ни малейшего намёка на подчинение.
Клуб благочестивых дам
В доме госпожи Жоанны Морт царила оживлённая беседа. Сегодня был первый день открытия «Клуба благочестивых дам». Инициатором такого собрания стала сама хозяйка этого дома – Жоанна Морт.
Женщина была обеспокоена тем, что новый век совсем распустил нравы молодёжи, давая возможность получать знания и свободно мыслить. Подумать только! Чтобы женщина читала и занималась наукой! Да все доктора говорят о том, что чтение для женщин вредно – это приносит сильную боль при женских днях и мешает зачать, а тем более родить детей!
Жоанна радовалась, что судьба одарила её сыновьями, ибо девушки сейчас ну просто отвратительны. Сыновья были её поводом для гордости, но вот невестки – просто горе. Обе невестки поддались этому новому веянию – науке. Когда женщина пыталась образумить их, рассказывая о последствиях чтения и истинном предназначении женщин, её встречал лишь издевательский смех.
Не только наука не давала спокойно спать бедняжке. Мода на романы вообще приводила эту несчастную женщину в ужас. Однажды она выгнала из дома гувернантку, случайно застав её за чтением любовного французского романа. Перед тем как выгнать гувернантку, она рассказала ей о её глупом выборе в сторону этой пошлости и грязи, и, что если так дальше будет продолжаться, то та и не заметит, как станет «женщиной без всяких моральных устоев». Так она называла проституток. Жоанна была настолько благочестивой дамой, что даже мысль о словах, несущие в себе понятие о нечто безнравственном, вызывала у неё приступ дурноты. За все свои нравственные качества подруги её и прозвали «Госпожа Благочестивость».
Сейчас в гостиной комнате Жоанна рассказывала о том, как неприятно поразила её гувернантка. Дамы тихо слушали и иногда утвердительно кивали головой на резкую жестикуляцию госпожи Морт. Одна из них часто вздыхала и качала головой – это была самая ярая сторонница идей хозяйки дома – впечатлительная француженка мадам Брёндани.
Пухленькая меланхоличная женщина с очаровательными пухлыми ручками и толстенькими миленькими маленькими пальчиками. Она была свято уверена, что её родители в детстве погубили её здоровье тем, что научили читать. Мадам страдала от частых мигреней и обмороков. Муж всегда нежно и ласково обращался со своей хворающей женой, ибо любое грубое слово могло привести к тому, что мадам хваталась за грудь и, охая, падала на кресло, причитая о боли.
По сравнению с этой милой, но раздражающе глупой женщиной, весьма комично смотрелась госпожа Благочестивость, которая рассказывала о том, что если мир и дальше будет увлечён этой дурной модой, то сначала все погрязнут во всяких гнусностях, а затем и вовсе вымрут.
