Грегору всё больше казалось, что он видит наведённый кошмар из тех, где вроде бы не происходит ничего страшного, но внутренний, глубинный ужас вяжет по рукам и ногам, запирает в горле крик, и магия не исчезает, но становится такой же бесполезной, как умение танцевать – посреди кладбища, полного голодной нежити.
Айлин жива! Ещё утром Грегор думал, этого будет достаточно, чтобы исчез отвратительный выматывающий страх, изводивший его всё это время. В конце концов, он как никто другой знал: хороший целитель с полным резервом способен поставить на ноги даже умирающего, лишь бы того доставили в лазарет вовремя. Айлин же, хоть и окровавленная, грязная и осунувшаяся, умирающей всё же не выглядела, и, значит, целители её спасут, что бы ни произошло на трижды драном Барготом холме!
Но все эти в высшей степени разумные рассуждения вовсе не успокаивали. Ждать известий под дверями операционной оказалось куда мучительнее, чем портала к Разлому!
Целители сновали по коридору как всполошённые упыри, в маточник которых швырнули «Могильной плитой», – беспорядочно, во всех направлениях и совершенно бессмысленно с виду. То и дело они перебрасывались какими-то словами, смысла которых Грегор, как ни старался, не мог уловить…
«Видит Претемнейшая, – измученно подумал он, – если Эддерли чувствовал себя хоть вполовину так же, когда оперировали Саймона, я, пожалуй, готов понять, почему он обнял Роверстана. Я бы и сам сейчас обнял хоть умертвие, хоть стригоя, лишь бы услышать, что всё наконец-то закончилось и Айлин в безопасности…»
– Милорд Великий Магистр? – услышал он смутно знакомый голос, вскинулся и едва не застонал от разочарования.
Райнгартен! Проклятие, что ему нужно настолько немедленно, что нельзя оставить Архимага в покое хотя бы в лазарете?!
– Я слушаю вас, Этьен, – откликнулся он, со смутным удивлением отмечая, что Райнгартен почему-то побледнел. Но не отступил, а решительно продолжил, понизив голос так, чтобы его не услышал никто, кроме Грегора. Словно бы здесь кому-то было дело до тайн Райнгартена.
– Мы должны обсудить Разлом, милорд. Я успел измерить показатели магического поля и…
«Разлом?! Сейчас? – поразился Грегор. – Когда жизнь Айлин, может быть, всё ещё в опасности? Да чтоб вас всех, неужели нельзя дать мне хотя бы двух-трёх часов?! Просто чтобы я убедился – всё будет в порядке, и никто не умрёт?!»
– Позже, Этьен, – попросил он, не собираясь, разумеется, признаваться, что вряд ли способен сосредоточиться на делах.
Непростительная слабость для мага! Для Архимага – тем более. И неважно, насколько он устал за последние страшные недели.
– Да послушайте же! – перебил Оранжевый магистр. – Показатели магического поля…
– Позже, – повторил Грегор, чувствуя, что начинает закипать.
Что может быть неясного в просьбе перенести разговор на другое время? Эти Райнгартены!
– Но Разлом…
– Разлом закрыт! – рявкнул Грегор и неожиданно почувствовал, как тревога отступает, переплавляясь в ярость на слишком назойливого подчинённого. – Закрыт или нет?!
– Разумеется, закрыт! – подтвердил Райнгартен так оскорблённо, словно именно Грегор изводил его разговорами в неподходящее для этого время. – Но показатели…
– Всё прочее – подождёт, – отчеканил Грегор и отвернулся, давая понять, что продолжения беседы не будет, и делая вид, что не слышит возмущённого выдоха: «Да чтоб вас, Бастельеро!» – а потом и демонстративно громких удаляющихся шагов.
И снова потянулось бесконечное, изматывающее ожидание, и Грегор не мог бы сказать, сколько прошло времени, прежде чем дверь открылась, и из операционной вышел Бреннан.
Обвёл взглядом коридор, остановился рядом и прежде, чем Грегор смог сказать хоть что-то, устало уронил:
– Живы. Все трое. Один из юношей, дорвенантец, потерял много крови, к тому же отравлен ядом демонов, но поправится. Пусть скажет спасибо, что ему вовремя наложили швы, иначе он бы истёк кровью прежде, чем мы успели что-то сделать, а так – будет жить. Теперь уже совершенно точно будет. У итлийца тоже сильнейшее отравление, и он тоже ранен, хотя и не так сильно…
– Претёмная с ними, Бреннан! – нетерпеливо выпалил Грегор. – Что с Айлин Ревенгар?
– Уместность и деликатность иных ваших высказываний, милорд Великий Магистр, просто поразительна, – буркнул целитель. – Её жизнь вне опасности. Сильное магическое истощение.
– И что-то ещё, так? – настойчиво спросил Грегор, безошибочно услышав в голосе Бреннана то ли сомнение, то ли недосказанность. – Что именно? Я должен знать, понимаете? Это моя ученица, а вы… вы давали клятву Архимагу! Я требую, чтобы вы рассказали мне то, что скрываете!
– Клятву Милосердной Сестре я давал намного раньше, лорд Бастельеро, – сердито проворчал Бреннан. – Помните об этом, когда в следующий раз решите потребовать чего-то у целителей. Адептка использовала неизвестное мне заклинание, в результате которого её магическая суть и жизненные потоки переплелись с жизненными потоками её спутников. Я не могу даже предположить, каковы будут последствия.
– То есть как «неизвестное»? – поразился Грегор. – Даже вам?!
– О, неужели вы наконец-то признали, что ещё кто, кроме вас, что-то смыслит в своём ремесле? – устало съязвил Бреннан. – Представьте себе, действительно неизвестное. Это не проклятие! – прервал он прежде, чем Грегор открыл рот именно для такого предположения. – Что я, проклятий не навидался за эти годы, спасибо нашим адептам? Наложить, конечно, не смогу, но уж распознать-то сумею. Ничего общего! Ни следа фиолетовой силы! И красной, разумеется, тоже, – добавил он, сердито глянув на пробегающего мимо целителя, слегка замедлившего шаг.
