– Живодёры проклятые! Ну ничего, мы им покажем, они ещё узнают, как в наш порт заходить! – Ленка шипела как змея, с ненавистью глядя на приближающийся корабль, расцвеченный яркими огнями, на корме которого развивался белый флаг, с красным кругом по середине.
– Да-да, мы не хуже Гринписа сработаем, о нас тоже заговорят! – вторил ей кучерявый и нескладный Борис, подслеповато щурясь. Ночь на дворе, а Борька в огромных очках. Смотрел всё же Боря больше на фигуристую брюнетку, которая с бутылкой масленой краски, устроилась на носу моего катера, чем на застывшего на рейде японского китобойца.
– Только давайте быстро. Кидайте свои бутылки, и ходу оттуда – энтузиазма зоозащитников я не разделял, но чего только не сделаешь, если тебя просит красивая девушка, подкрепляя свою просьбу не только поцелуем в щёчку.
– Испугался? – презрительно и высокомерно говорит мне Боря, красуясь перед девушкой. Не по комплекции быкует псина, отрихтовать бы ему ребра, но я отвечаю предельно вежливо, всё же он Ленкин друг и имеет на неё определенное влияние.
– Нет Боренька, просто присесть не хочу. На борту катера номер написан, и его можно легко запомнить. Вам то, что, спрыгнули с лодки, и хвостов к вам никаких нет, а эта посудина на меня зарегистрирована.
– Мы прятаться не собираемся, пусть все знают, что это мы сделали! – продолжает выезживаться Боря, сам не зная, по какому тонкому краю ходит. Моё терпение не безгранично, а учитывая то, что я сейчас на нервах, то Боре несказанно повезёт, если я не сорвусь.
– Павлик, мы только тихонько подойдем к заду этой лодки и повесим наш плакат и верёвку на винт ему намотаем, чтобы он в рейс не вышел – разговаривая со мной, Ленка сменила своё злое шипение, на медовый голосок – спасибо что помогаешь нам.
– К корме… – автоматически поправляю я – и не к лодке, а к гарпунному судну.
– Да какая разница! – возмущается Борис – они убивают китов! Нам крайне повезло, что эта живодёрня сломалась, и зашла к нам в порт на ремонт, так мы сможем до неё добраться и сделать что-то значимое!
Между тем серая корма китобойца «Yushin Maru No. 3», порт приписки Иокогама, Япония, неумолимо приближался.
С Леной я познакомился две недели назад в ночном клубе. Эффектная брюнетка сразу поразила меня в самое сердце и остальные части тела, особенно в нижние его отделы. Она красиво танцевала в окружении подружек, а мне хотелось чего-то нового, неизведанного – да чего там говорить, её мне страсть как захотелось.
Я прожигал свою жизнь, почти ни в чем себе не отказывая, практически безгранично тратя родительские деньги. В мои годы, у меня было всё, о чем только смеют мечтать мои сверстники. Квартира в центре Владивостока, хорошая машина, этот дурацкий катер, что подарил мне отец, когда я закончил ненавистное нахимовское училище, и высокооплачиваемая работа, на которую я мог в принципе и не ходить.
Да, я себе могу позволить не выходить на работу, только потому, что не хочу, отец всё равно меня не уволит, побурчит только, да и простит. У него по отношению ко мне комплекс вины, и я этим беззастенчиво пользуюсь.
Если вспомнить детство, то отца я практически и не видел. На пару месяцев в году он появлялся и тут же снова пропадал почти на год. По-моему, тогда он то ли штурманом, то ли старпомом работал на сухогрузе, который возил фрукты, из экзотических стран. Каждый раз приходя из рейса, он привозил нам с матерью кучу дорогих подарков и импортных шмоток. Так и жили, дома было практически всё, а отца у меня не было. Ну а потом Союз развалился и мой отец, в отличии от многих миллионов других людей из бывшего СССР, сумел развернуться и хорошо подняться. Сейчас у него транспортная компания и около тридцати собственных судов.
Как всегда, когда у человека появляются большие деньги, он старается поменять всё что у него есть на лучшее: машину, квартиру, вещи, часы, и даже жену. Молодая девка, все достоинства которой крылись только в миловидной мордашке, третьем размере груди и длинных ногах, заняла место моей матери.
Маман в принципе тоже не долго горевала, получив хорошие откупные после развода, нашла папику замену довольно скоро. А может и не искала вовсе, а только легализовала свои отношения? Всё же она проводила по десять месяцев одна дома, не верю я, что у неё кроме отца никого не было. Ну а я остался где-то посередине, так сказать лишним.
Проблему мои родители решили кардинально. В один из не очень для меня хороших дней, меня отвезли в город герой Ленинград, и оставили в Нахимовском военно-морском училище, причем вполне себе рабочий филиал этой школы юных моряков был у нас в городе, но видимо родители посчитали, что чем дальше я от них буду, тем лучше.
Перед своим отъездом домой, отец напутствовал меня словами о том, что все Наумовы были моряками, и я должен продолжить семейную традицию. Я должен не подвести череду славных, просоленных морских волков, и стать таким же волком позорным! Так и начались пять лет моего персонального ада. Личное время всего два часа в день, подъём и отбой по расписанию, шагистика и подъём флага, поверки, прогулки, физподготовка. Мне казалось, что я чем-то провинился перед родителями, потому меня и отправили в эту тюрьму, где все ходят строем и в одинаковой форме. Я просил, я умолял, я плакал, но меня так и не забрали обратно домой. Ну а потом я привык, хотя и не смирился. В душе моей поселилась обида и тоска, которую я начал выплёскивать на окружающих, ввязываясь во всевозможные истории и драки. Я быстро возглавил список залетчиков всего потока.
