1. Самый ценный ресурс
Грузовик изрядно потряхивало всю дорогу. Да и дорогой это можно было назвать с большой натяжкой: под колёсами мелькали только мусор, щебень, рытвины, горки и прочие неровности. Тёма в начале пути вздумал было паранойить из-за Дани, Новой Москвы и того, что никому нельзя доверять, но вскоре тряска его отвлекла, и он сосредоточился на том, чтобы не грохнуться со скамейки и не прикусить язык. Щёку себе он уже прикусил.
Это была его первая поездка на транспорте, не считая велосипеда. И сразу на военном "Урале"! Со стороны автомобиль выглядел мощно: здоровенная железная махина, в высоту чуть ли не три метра, шесть здоровенных колёс на толстых шинах, а в кабину водителя нужно подниматься по подножке. "Урал" был весь побит и исцарапан, и в местах, где отошла болотно-зелёная облицовка, виднелась ржавчина. "Боевые раны" только добавляли ему грозности, и Тёма представлял, в каких военных действиях успел побывать этот грузовик за годы службы.
Воодушевившись внушительным экстерьером грузовика, Тёма сначала с превеликой радостью забрался на платформу, закрытую тёмным брезентовым тентом. Он предвкушал невероятное удовольствие от поездки на этом военном аппарате, заранее смаковал чувство сопричастности к великому.
Но правильно говорят мудрые люди, что предвкушение счастья даже слаще самого счастья: тряска в тёмном кузове с двумя маленькими окошками, через которые еле-еле просачивался свет, быстро согнала весь пафос. Тем более было не до героического мироощущения, когда у тебя все внутренности перебалтываются на каждой кочке.
Первое время он ещё пытался смотреть на улицу через окошко, но картинка там так прыгала, что у него заболела голова и его начало подташнивать. Стало страшно, что он физически не сможет вынести поездку, и он забросил попытки следить за дорогой.
В кузове так же тряслись Нася, Гера, Уно и их бывший командир отряда с последней вылазки Илья. На бледных лицах его друзей читались те же эмоции и чувства, что и у Тёмы, а вот Илье, судя по всему, было всё равно. Он даже не держался руками за скамейку. Илья, вообще, очень гармонично здесь смотрелся: одежда такого же цвета, что и грузовик, тело такое же здоровенное, как эта махина. На лице военного не было ни единой эмоции. При взгляде на экс-командира Тёма почувствовал себя совсем мальчишкой, поэтому пришлось быстро отвести глаза в сторону. Ему совершенно не хотелось погружаться в состояние бета-самца, тьфу-тьфу-тьфу. Он же иммунный. И уже не школьник. И он должен был быть здесь главным.
– Илья, слушай, – решил он обратиться к командиру на "ты" и по имени, чтобы сразу поставить себя с ним на один уровень, – а ты часто ездишь на грузовиках?
– На "Урралах" – частенько. Но я за рррулём обычно, а в кузове – гррузы.
Тёме показалось, что Илья будто бы стал говорить с ним другим тоном, чуть ли не дружеским. Или это из-за тряски и рёва мотора создавалась такое впечатление, он не понял.
– Типа заказы для военных? – поинтересовалась Гера.
– Давай не упоминать всуе, всё-таки демка кругом, – предложил Уно.
– Да, да, правило номер один. Не упоминать всуе власть, – закивала татуированной лысиной Гера.
– Серьёзно? У вас что, уже свой свод правил есть, о котором я не знаю? – удивился иммунный.
– Да я импровизирую, расслабься, – выразительно посмотрела на него Гера, – но можем составить список. Предлагайте правило номер два!
– Не блевать на ближнего своего! – Уно поймал волну креатива. – А то я вижу по вашим зелёным лицам, что только об этом и думаете.
– По себе других не судят, Уно, – отрикошетила Гера, – но я поддерживаю предложение, так-то вполне рабочее.
– А что будет с тем, кто нарушит прравило? – улыбнулся Илья. – Ррастрел? Штрраф?
Нет, значит, Тёме не показалось. Их экс-командир с ними разговаривает по-человечески, даже шутить пытается. Это хорошо. За разговором путешествовать по рытвинам будет немного легче.
– Если кому-то плохо, давайте сейчас говорите Дюку остановиться. Это пункт 2.1., – серьёзно предложил паркурщик.
Никто не отозвался, и грузовик продолжил своё движение в неизвестность. Беседа так и не завязалась.
Нася сидела рядом и, в основном, молчала. Их ноги в практически одинаковых штанах цвета хаки периодически стукались коленями, что было не только совершенно не романтично, но и достаточно болезненно. Поэтому Тёма сильно напрягал икры, чтобы колени не гуляли сами по себе. Он не понимал, в порядке ли она, но, на всякий случай, не спрашивал. Может, её просто мутит. Да к тому же, он пока не решил, как им теперь общаться: он больше не был единственным спасителем человечества, а она не была бедной принцессой, оставшейся в умирающем городе ждать своего героя. Странно всё очень, короче говоря. И уж очень быстро меняется.
В кабине водителя, помимо самого водителя Дюка, ехали Николаич с Даней и о чём-то разговаривали. Из-за шума двигателя ничего не было слышно, и Тёме оставалось только догадываться, о чём идёт речь. Не подставил ли он весь поход под угрозу из-за своей болтливости? Он надеялся, что нет.
Когда у Тёмы только заболела голова, были надежды, что всё скоро пройдёт само, и он привыкнет к тряске и не будет обращать на неё внимание. Но становилось только хуже. Шум мотора и запах дизеля отравляли его существование. Тёма посмотрел на часы. Они были в пути чуть больше трёх часов, а ему уже невыносимо погано.
