Смерть была ей к лицу. Сейчас, заключенная в кристалл чистейшего льда, выглядела она богиней, беспорочной и идеально-прекрасной. Ее обнаженное тело, мерцающее, белоснежное, скорее угадывалось в глубине, распущенные волосы поднимались ореолом вокруг плеч, будто хищные щупальца какого-то спрута.
— Непослушная девчонка, — сказал Крампус и поскреб ногтем лед, — гадкая, лживая тварь.
Эхо его слов прокатилось под сводами пещеры, заглушая прерывистые звуки капели и далекий рокот прибрежных волн.
— Вешний лед толст, да прост, осенний — тонок, да цепок…
Он неторопливо обошел кристалл, осматривая добычу со всех сторон.
— Тепло ли тебе, девица? — Хихикнул, вернувшись на прежнее место. — Тепло ли тебе, красная? Или, может, скучно здесь одной? Ну ничего, ничего, подожди, проказница, скоро тебе подружек приведу, вот ужо повеселитесь у меня.
Он потер ладони одну о другую и прислонил их ко льду, будто пытаясь приласкать сквозь преграду женскую наготу.
— Три года — зима по лету, три года — лето по зиме, три года — само по себе.
Белесые безжизненные глаза девушки, широко открытые, смотрели за спину чудовища, туда, где вокруг седого от морской соли алтарного камня стояли еще восемь ледяных глыб.
Глава первая, в коей почти возрождается утраченное искусство проникновенного обморока, а некий сыскарь вытягивает короткую соломинку
У египетского военного губернатора жила, при дочери его Амнерисе, гувернанткой иностранка Аида. Амнериса была барышня белокурая, капризная, ветреная, она часто ссорилась со своею гувернанткою (действие 2-е, карт. 1-я) и ходила декольте.
Виктор Викторович Билибин.Сокращенные либретто.Аида
Время близилось к полудню, когда у подъезда чародейского приказа остановилась карета с гербами. Дождь, не прекращавшийся с прошлого понедельника, утих, будто пережидая, пока по ступенькам ко входу поднимется гостья, и сызнова зарядил, как только согбенная фигура ее скрылась за дверью. Ливрейные лакеи, сопровождавшие барыню, прикрыли парики и позументы огромными зонтами, отчего стали похожи на стайку грибов.
— Подберезовики, — решила Евангелина Романовна, наблюдающая сии перемещения сквозь мутное от влаги стекло.
— Скорее, поганки, — не согласился с нею Эльдар Давидович.
Приказных сыскарей недавно определили в большую квадратную комнату на третьем этаже здания, и оба надворных советника в жаркой словесной баталии так и не смогли выяснить, кто из них достоин местечка у окна. Спор решил старший по званию — его высокородие Иван Иванович Зорин, распорядившись установить оба письменных стола боком к подоконнику, свое рабочее место определив в некотором отдалении от коллег, в неглубоком стенном алькове. Геля уже потом сообразила, что это-то место и есть самое выгодное, позволяющее контролировать как входную дверь, так и окно, не поворачиваясь всем телом, но менять что-то было поздно.
Зато сидеть присутственное время напротив Мамаева было нескучно, всегда можно было перекинуться парой-тройкой негромких слов, или обменяться улыбками.
— Сами вы, сударь… — Начала было Геля привычную перепалку, но передумала, сменив тему. — Обедать сегодня пойдем? Я бы от жареных грибов не отказалась. Тут в двух шагах ресторацию новую открыли, хозяин зазывал давеча, разносолы сулил господам чиновникам.
— Не дадут нам сегодня отобедать.— Вздохнул, подошедший к окну Зорин. — Попомнишь мое слово.
— У тебя какое-то чародейское чутье сработало?
— Иван Иванович, букашечка, в отличие от тебя не зонтами любовался, а гербы на карете рассмотрел, — хохотнул Мамаев. — Нас посетила сама сиятельная княгиня Кошкина…
— Букашечка? — Воскликнула Евангелина Романовна. — Иван, ты это слышал? Штраф! Давай, Эльдар, раскошеливайся!
Она схватила со стола жестяную пивную кружку и энергично ею встряхнула. Раздалось дребезжание. Мамаев с комичным вздохом опустил в сосуд монетку.
— Довольна?
— Перфектно! — Счастливо вздохнула девушка, затем, покраснев, добавила гривенник от себя.
Борьба с паразитическими словечками подчиненных, затеянная главою приказа Семеном Аристарховичем Крестовским, была в самом разгаре.
— Так что там княгиня? — отставив кружку, спросила Геля. — И почему она нас поесть не отпустит?
— Старенькая она, — пояснил Эльдар, — из дому почти никогда не выходит. И раз она в эдакую погоду решилась к нас с визитом явиться, причина серьезная.
Слова Мамаева подтвердились в тот же миг, в дверь постучал один из младших чинов, чтоб проводить его высокородие Зорина в кабинет начальства.
— Никогда про даму сию не слыхала, — сказала Геля, когда Иван ушел.
— Это потому что в газетах про нее не пишут. А так-то, влиятельная особа, кавалер всех возможных для слабого полу орденов, вдова предыдущего канцлера и фактически глава семьи. Хотя, от семьи там мало что осталось. Она да внучок беспутный.
— Погоди, — перебила его девушка. — Не князь ли это К., про которого третьего дня писали, что на дуэли стрелялся из-за долга чести?
Эльдар кивнул.
— А еще некая дама, пожелавшая для прессы остаться инкогнито, в том месяце в управу на него жалобу подавала. — Припоминала Геля. — А еще…
— Он, все он, — замахал руками Мамаев. — Князь Анатоль, им то все новости полны. Красавец-гусар, дуэлянт, повеса, игрок. Предположу, что дело, с которым к нам княгиня пожаловала, к нему касательство имеет. И еще, думаю, что…
