В день, когда начались убийства, Александр Волченя ехал в Кинополь поступать на биологический факультет КГУ.
– Всё потому, что к нам люди божьи из Кореи приехали! И священник у них, человек совсем святой! Как приехали, так сразу всё лучше и лучше становится.
В плацкартном купе ехали трое. Старушка, востроглазая и бойкая, – такие часто атакуют поезда на крошечных придорожных платформах, с огромными баулами на плечах и голосом, способным заглушить сирену воздушной тревоги. Широкоплечий мужчина с подстриженной бородой и в штанах цвета хаки. И худой парнишка лет шестнадцати-семнадцати с тёмными волосами, которые пытались дорасти до плеч, но пока просто торчали во все стороны. Последний сидел возле окна, читал книгу и что-то помечал в полуобщей тетради.
За окнами поезда бежал чёрный лес. Над верхушками деревьев – небо с алым отсветом зари, похожее на железный лист, раскалённый огнём восходящего солнца.
– Из Кореи? – мужчина удивился, – Буддисты, что ли?
– Да какие тебе буддисты! Христиане, самые настоящие. Всем помогают, богослужения проводят, такие красивые. У них там ещё с царских времён епархии.
– Что-то, бабушка, вы не то говорите. Корея, и вдруг христиане.
– А вот и христиане! Бог – он везде проникает. У нас вот тоже была скверна языческая. Но пришли к нам святители, и вот уже Третий Рим. А потом, как у нас началась вся бесовщина с колхозами, они уже и в Корею забрались. Устроились там и корни пустили. Окрестились, стало быть, и вот опять к нам едут, как наши ехали Грецию освобождать. Святые люди своего не упустят! Раньше у нас в Кинополе только развал был, блуд и матерщина, а теперь они пришли – и сразу как посветлело, да! На стадионе раньше футбол был, игрища бесовские, а теперь всё чинно – каждую неделю богослужение, все трибуны заполнены. И благодать на всех такая, знаете, благодать… что плачут все прямо.
– Ну, бабушка, футбол для Кинополя – это небольшая потеря. Всё равно они только проигрывать умели.
– Вот! Нечего об этих игрищах жалеть! Страшный суд уже на пороге, а они об играх думают. Отец Валтаким так и сказал – как будет конец света, так все уверуют, да только слишком поздно будет!
– Конец света? – мужчина с трудом подавил улыбку, – А отец Валтаким говорит, когда он случится?
– Он говорит, что точно не знает никто, потому что Господь всем хочет дать шанс на спасение. Но уже очень скоро начинается. Вот телевизор если посмотреть! Всё больше бурь, землетрясений, ураганов. А потом начнётся настоящий ужас: земля откроется, кровь и лава из неё потекут, а небо треснет и вниз посыплется.
– Как же оно посыплется, бабушка? В небе только воздух, а дальше вакуум.
Старушка подозрительно нахмурилась.
– Точно воздух?
– Точно, бабушка. Гагарин летал и не стукнулся. Помните?
– Значит, это оно только сейчас из воздуха. А по Слову Божиему вмиг затвердеет!
И старушка перекрестилась, глядя на небо. За окном мелькнули перрон и облупленные перила платформы «Чертопханово».
– Да уж, опасное будет время. Отец Вальтаким случайно не говорил, как выжить тому, кто верует?
– От него не защитишься и не скроешься! Но праведные, кто уверует, – они все спасутся. Отец Валтаким так и говорит: когда потоп был, когда конец света будет – это думать не надо, простому праведнику умности ни к чему. Всё равно увидим, как начнут. Да оно уже начинается, вот увидите. А мы в Церкви Воссоединения, так что нам даже смотреть не надо. Все спасутся, на каждого благодать!
– Надо же, как удобно. А как к вам официальная церковь относится?
– Осуждают, фарисеи! Ничего святого нет! Правду говорят, что там половина священников в КГБ была записана, а другая половина записана до сих пор! Отступили от благодати, и суда нет, не избегнут! Только и умеют, что изрыгать хулу на праведных! А вот отец Валтаким такого никогда не позволяет. Так и говорит: «что толку этих сучьих детей, этих христопродавцев вонючих, вере учить? В аду их, крыс шелудивых, научат». Он знает, что человеку надо! Каждый раз на служении раздают что-нибудь. Чайники электрические, посуду, из одежды что-то бывает. «Праведники, – говорит отец Валтаким, – должны хорошо жить, и в Царство Божие войти с чистыми руками». Мыло вот в прошлый раз давали.
– Разве в магазине мыла нет?
Старушка посмотрела на него почти снисходительно.
– Бесплатного – нет! А в Церкви Воссоединения всё благославением Божьим обретается. И проповеди такие говорят, такие проповеди. Вы бы вот тоже сходили послушать! Очень интересно там, и получить чего-то можно.
– Нет, бабушка. У нас своё дело.
– Это какое? Разве есть дело, где можно без Божьей Помощи обойтись?
– Охотничье дело, бабушка. Какой там святой за нас отвечает?
– А в Церкви Воссоединения святых нет!
– Вот оно как… Тогда не интересно.
В окне замелькали перекладины железнодорожного моста. На кроваво-красной реке чернел небольшой лохматый островок, а чуть дальше прятались в лесу деревянные домики, окружённые кое-где проломленной оградой.
– Вот, кстати, пример того, что у нас творится. Видите этот лес? Это вроде как заповедник, охранная зона. Но охраняют его не лесники, а некая особая комиссия по чему-то-там с лесными ресурсами и популяцией животных. Или Мантейфель, если по-простому.
